● Это — авторская русская версия текста.
Аўтарская версія па-беларуску — тут.
Tulkojums latviski pieejams šeit.
Я не шучу. У политических заключённых на «зоне» на одежде — жёлтые бирки, и к ним особое, более жестокое отношение, если они белорусскоязычные.
На первый взгляд, Латвия успешно решает вопрос сохранения всего своего национального. Но странно: на улице и в транспорте я очень часто слышу, как тинейджеры говорят между собой на английском. Больше того: на инглише между собой общаются малыши, когда играют на детской площадке!
Так значит, дело не только в широкой распространенности русского языка в Латвии, о чем мы часто дискутируем в том числе и на нашем сайте.
Молодое поколение латвийцев увлечено другой — англоязычной — культурой. Это еще один вызов для сохранения национального языка? Или просто преходящая мода? Что это, как с этим бороться — и надо ли?
Моя подруга, преподаватель латышского языка и литературы, попросила меня: «А расскажи моим ученикам, зачем нужно любить и знать родной язык». Я согласилась, хотя готовых рецептов-ответов на этот вопрос у меня нет и, похоже, не предвидится. Сложный это вопрос. И когда-то я сама в деле популяризации своего родного языка потерпела сокрушительное поражение.
«Да не нужна нам эта ваша мова!»
Я сама не заметила, как родной язык стал моим знаменем, судьбой, моим социальным и культурным активизмом, образом жизни. Моим беженством. И потому в День учителя я и с горечью, и даже с болью в сердце вспоминаю своих восьмиклассников, у которых преподавала.
«Да не нужен нам эта ваша мова! Зачем она нам?» — говорили они мне в лицо. И в один момент, когда на уроке белорусской литературы пацан с последней парты (знаете, в любом классе такие дерзкие есть!) сказал о знаменитом нашем писателе: «Да зачем вы нам об этом всём рассказываете? Все же знают, что он был алкоголик, а книг его читать мы всё равно не станем», — я поняла, что никогда не буду больше работать учителем.
Неуважение к моему предмету я восприняла как личное оскорбление, да и, как я ни старалась, так и не смогла подобрать ключик ко взрослым уже ребятам.
Для меня ответ, почему так произошло в белорусском обществе, был очевиден: это результат государственной политики, когда уроков русского языка и литературы вдвое больше, чем белорусского. Когда глава государства, сам избравший себя и вещающий из каждого утюга уже 30 лет, говорит, что «белорусы — это русские со знаком качества», каких еще более выдающихся результатов в национальном образовании наших детей можно ожидать?
И сегодня, когда меня спрашивают о том, какой мне видится языковая политика в Новой Демократической Беларуси, я честно говорю: у меня нет чёткого ответа. То, что удушалось и затаптывалось столетиями, нельзя будет восстановить быстро. И поколения людей, выросших при Лукашенко и не знающих никакой другой, альтернативной, картины мира и власти, тоже не смогут стать двигателем национального прогресса. А старшее, помнящее советский период поколение, уже уходит.
Остаемся мы — поколение 40-летних, но среди нас национально-ориентированных не так уж много.
В масштабах Латвии представителей белорусской диаспоры, говорящих на родном языке — буквально единицы.
Если говорить вообще о белорусах, то по переписи населения 2019 года только 26% белорусов обозначили белорусский как язык, на котором они обычно разговаривают. Разговаривают по-русски 71,4%. С учётом того, что ЮНЕСКО белорусский язык обозначает как «уязвимый» к исчезновению, и зная, как наши ведомства считают (например, голоса на президентских выборах или среднюю зарплату), я этим цифрам не верю. На белорусском говорят гораздо меньше.
«Родной язык должен быть выгодным»
С Беларусью, я боюсь, ясно. А что же Латвия? Ее государственная языковая политика направлена на максимальное сохранение и укрепление позиций латышского.
Но, наверное, стоит переводить взгляд от общего к частному. Я убеждена, что обучение идет из семьи.
Понимание ценности родного языка передает прежде всего родитель своему ребенку. Потом уже — школа и государство.
И если ребенку с малых лет не в англоязычной стране ставят только англоязычные мультики, редко читают ему книги — или вовсе не читают — то и результат будет соответствующий. Наверное, первое и самое важное, что может быть — это пример родителей.
И еще я слышала такую мысль от одного из своих коллег: нужно, чтобы говорить на конкретном языке было выгодно. Именно так! Если для поступления в университет на престижный факультет (например, международных отношений) абитуриенту нужно перфектно знать общенациональный язык, если это даст ему хорошие шансы для продвижения по карьерной лестнице и получения высокой должности, то он его выучит.
Возможно, для Новой Беларуси эта идея сработает, а в Латвии это и так уже есть.
Однако в наших странах должны быть разные подходы к общенациональному языку и образованию.
Беларусь — страна почти одноязычная, а в Латвии, так сложилось, общество не настолько однородное, и дети довольно часто растут в смешанных семьях, где домашним языком может быть и латышский, и английский, и русский, и польский, и украинский, и даже португальский (вспоминаю одну семью из Тукумса: папа — латыш, а мама португалоязычная). А иногда родных языков может быть несколько.
Наверное, мой ответ на вопрос «зачем надо любить родной язык?» будет звучать консервативно и супербанально, но он лично для меня единственно верный. И он вовсе не про выгоду. Чтобы у меня были свои корни, ощущение дома, чтобы было, куда возвращаться, хотя бы в памяти.
Я беженка, но пока говорю на родном языке, я ношу мой дом с собой.
Без него я чувствую себя чистым листом бумаги, безликой и пустой. Говорить на родном языке — так же естественно, как дышать. Зачем любить родной язык? Чтобы быть собой. Хотя космополиты со мной и не согласятся.
И, говоря о личной ответственности прежде всего родителей в воспитании в детях уважения к родному языку, я должна и сама определиться, чему же учить своих будущих детей, если в Беларуси им побывать, скорее всего, не суждено. Будь они в Латвии, Италии или где-то еще — а белорусский они знать будут. Просто чтобы мой родной язык не умер, а они понимали, где настоящие корни их мамы.
