Не ковид, так война. Как это было
ЦИФРЫ
1,3 млн человек — число участников латвийской системы пенсионных накоплений второго уровня.
Из них:
- 576 тыс. человек — клиенты пенсионных планов категории «активные 50», в которых до половины средств вкладываются в акции, и которые считаются со средним уровнем риска.
- 380 тыс. выбрали группу «активные 100», в которых все средства вкладываются в акции.
- 183 тыс. — в консервативных планах (не вкладывают в акции)
- 152 тыс. — в сбалансированных планах (вкладывают в акции до 25%)
Manapensija.lv,
29.12.2023
Быстрое падение. Взлет. Опять падение. И снова взлет. Так можно описать последние 4 года на мировых фондовых биржах — и, по инерции, в латвийских пенсионных фондах второго уровня. Он вкладывают средства как раз в ценные бумаги, и в них автоматически участвуют 1,3 млн жителей Латвии. Поводы для паники появлялись регулярно.
Март 2020-го года. Начало пандемии Covid-19. Первые локдауны. Ожидания кризиса в ряде отраслей, от розничной торговли (кроме онлайн-магазинов — те как раз в выигрыше) до индустрии путешествий, авиаперелетов, кинотеатров и прочих развлечений. Возникают опасения, что жесткая борьба с вирусом, когда все будут сидеть по домам, парализует мировую экономику. На европейских и американских биржах в марте идут панические распродажи, в отдельные дни индексы рушатся на 10% (и ветераны рынка говорят, что они такого не помнят за десятилетия карьеры, обычно уже колебания индекса в плюс-минус 3% за день считаются нетипично резкими). В целом рынки акций в ЕС и США тогда, на волне ковид-паники, потеряли примерно треть своей стоимости — но отдельные эмитенты из пострадавших секторов дешевели даже десятикратно.
Тогда упали и латвийские «активные» пенсионные планы, традиционно инвестирующие в американские и европейские акции. «Covid-19 уже “съел” до четверти пенсионных накоплений» — пугал заголовком Rus.LSM.lv, впрочем, в тексте честно предупреждая, что волноваться стоит лишь людям, у которых момент обвала совпал с выходом на пенсию (и правительство вскоре подсуетилось, дав таким людям возможность выйти из пенсионной схемы на полтора года позже, в надежде, что рынки за это время восстановятся). Остальным же волноваться в таких ситуациях не о чем:
долгосрочно рост мировой экономики (и рынков акций) — практически неизбежность.
ИСТОРИЯ ВОПРОСА
«Выползти» из ямы кризисов
Как не раз писал Rus.LSM.lv (например, тут), при инвестировании в акции (и привязанные к ним пенсионные фонды) время работает на инвестора: чем больше срок инвестирования — тем больше шанс получить прибыль. Если даже после кризиса 2009 года, который часто сравнивали с Великой депрессией, рынки акций Америки и Европы полностью восстановились от падения (т. е. вернулись к докризисным уровням) через 4-6 лет, после чего выросли еще в разы, то 7 лет — тот срок, когда восстановление от падений, какими бы страшными они не казались, выглядит более чем вероятным, а 10 лет — почти гарантированным.
С несколькими уточнениями. В случае с пенсионными фондами этот принцип срабатывает тем точнее, чем большая доля средств вкладывается в акции, и с большей долей надежности — у «пассивных» «индексных» фондов, автоматически инвестирующих в биржевые индексы. В «активно» управляемых планах клиентам может и не повезти, если менеджмент будет совершать ошибки, не вовремя покупая или продавая ценные бумаги — такие примеры в Латвии тоже были. Плюс не стоит забывать о валютных колебаниях (например, в случае с американскими акциями — делать поправку на курс доллара по отношению к евро).
И действительно: биржевая «ковидная» паника февраля-марта 2020 года закончилась гораздо быстрее самого ковида. Распродажа на биржевых графиках так и осталось глубокой, но узкой (т.е. недолгой) «ямой», которая была полностью «засыпана» уже летом (но в истории она осталась, как редкая возможность для смелых покупателей быстро заработать сверхприбыли). После чего биржи продолжили расти. Завершая этот исторический экскурс: к концу 2021 года американский индекс S&P 500, в который включена стоимость акций 500 крупнейших котирующихся в США корпораций, превысил уровень 4700 пунктов, — это рост более чем вдвое от «дна» во время «ковидной паники», и более чем на треть выше максимального уровня «до паники».
А что латвийская пенсионка — тоже «отскочила»? На момент пандемии еще не существовало пенсионных планов, которым позволялось инвестировать в акции до 100% средств — максимум тогда был 75%, так что корреляция с биржами не была полной. Тем не менее, к концу 2020 года латвийские пенсионные планы из группы «активные 75», ранее на волне паники упавшие сильнее всего, — отыграли потери и вернулись к «допандемийным» максимальным уровням.
2021 год стал временем восстановления и бурного роста на биржах. В активных пенсионных планах рост составлял «-надцать», а местами и более двадцати процентов.
Но потом начался 2022-й — и снова «неудачный» (почему в кавычках, поясним ниже). Пенсионка тогда упала в среднем на 14,1%. На ситуацию влияли геополитические риски, в том числе война в Украине, объяснял Банк Латвии. Но главными рисками в мире была высокая инфляция, борьба с которой резко удорожила стоимость кредитов — и, как многие опасались, могла привести к рецессии в Америке и Европе. Борьба центробанков с инфляцией привела к тому, что упали в том числе консервативные планы, инвестирующие средства только в корпоративные и государственные облигации, которые ранее сами же банки называли наиболее надежными. Эксперты снова советовали будущим пенсионерам не волноваться: подождать 3-4 года — и, может быть, результаты будут лучше.
2023-й — снова «удачный» год, причем весь рост биржевых индексов пришелся на последние два месяца, ноябрь и декабрь. Результаты от плюс 14% («INVL MAKSIMĀLAIS 16+») до плюс 22,5% (CBL Indeksu plāns) — у планов группы «активные 100», в которых все средства вкладываются в акции. Их выбрали 380 тыс. клиентов, или почти каждый четвертый участник системы. В этой группе рост в 2023-м почти полностью компенсировал потери предыдущего 2022-го. Если оглядываться в более отдаленное прошлое, то по итогам последних 3 лет (с начала 2021-го) у большинства нынешних «активных 100» результат — плюс 6-8% ежегодно, а за 5 лет — плюс 7-11% в год.
Самый «массовый» по числу клиентов сегмент — пенсионные планы группы «активные 50» (ими до сих пользуются 576 тысяч человек) — в 2023-м году обеспечил доходность в 10,5-11,7% — неплохо, но все же не так хорошо, как у «активных 100». Результаты за последние 3 года — в зависимости от выбранного плана, мизерный или небольшой рост: 0,5-3% ежегодно. А за 5 лет — плюс 3-6% в год.
Менее популярные (183 тыс. человек) консервативные планы, которые традиционно рекомендуют тем, кому до пенсии осталось менее 7 лет, в 2023-м выросли на 6-7%, что лишь частично компенсировало падение предыдущих лет (см. таблицу) . В этой группе итог за 3 года — все еще со знаком минус (1-4% в год), за 5 лет — «почти по нулям» (от плюс 0,6% до минус 1,1% в год).
Что дальше
Начало 2024 года продолжает радовать инвесторов оптимизмом на рынках. В конце января индекс S&P 500 — «зеркало американской экономики» — превысил отметку в 4900 пунктов, обновив исторический рекордный уровень. Главный донор роста — крупнейшие технологические корпорации, от Apple до Netflix. Латвийские планы, вкладывающие только в акции — следуют в фарватере глобального оптимизма, за месяц прибавив 1-3,6% (данные на 29 января).
Консенсус-прогноз Уолл-стрит на 2024 год — эдакое медианное ожидание ветеранов рынка — очень скромный рост биржевых индексов. S&P 500 — до 5,068 пунктов, что означает плюс около 3% от нынешнего уровня. Впрочем, как напоминает New York Times, прогнозы ветеранов имеют короткий срок годности, так как
предвидеть ключевые экономические события и показатели на год вперед — нереально.
Что и было проиллюстрировано в году прошедшем: тогда коллективный разум Уолл-стрит «проспал» (не ожидал) ноябрьское и декабрьское биржевое ралли, которое оказалось полной неожиданностью.
Почему «потери» и «минусы» пенсионки — это иногда хорошо
Теперь поясним, почему «неудачное» или «невыгодное» время для накоплений (из заголовков новостей) мы указывали именно так — в кавычках.
Волнения в СМИ в периоды, когда доходность пенсионки оказывается отрицательной и заголовки про «невыгодное» время для накоплений (этот, кстати, наш собственный) — естественны. С другой стороны — не вполне рациональны: как поведение человека, которому во время кризиса на рынке недвижимости удалось дешево приобрести хорошую квартиру, но при этом он не рад, а, напротив, недоволен, что рынок «упал» (хотя именно потому, что «упал», и появилась возможность купить дешево).
Без сомнений, падение стоимости пенсионных накоплений — реальная потеря для тех, кто в этот момент достигает пенсионного возраста, и, соответственно, выходит из накопительной пенсионной системы. К примеру, если за год до пенсии накопленный капитал составлял 30 тысяч евро, а к моменту ухода на покой сократился до 26 тысяч (вполне реалистичный масштаб потерь для многих клиентов в 2022 году) — это больно.
Правда, эту боль в случае падения непосредственно ощущает меньшинство: по данным Госагентства социального страхования (VSAA), каждый год участие в системы накопительной пенсии в силу возраста прекращают по 20-21 тысяч человек (а всего участников, как уже сказано выше — 1.3 млн). Парадокс в том, что
глазами меньшинства ситуацию зачастую воспринимает и большинство. Хотя для него периоды минусов — не «неудачное» время, а, наоборот,
шанс инвестировать средства по выгодной цене.
Возьмем для иллюстрации «INDEXO JAUDA 16-50» — крупнейший по объему активов план в сегменте «активные 100». Около 86 тысяч клиентов, на счетах которых накопилось 677 миллионов евро (данные на 18 января 2024 года). Представим клиента с небольшой по латвийским меркам зарплатой в 1000 евро «на бумаге». На второй уровень пенсионной системы с его заработка автоматически уходит 6% — по 60 евро в месяц. На них ежемесячно покупаются доли пенсионного плана. По данным Manapensija.lv, в начале 2022 года одна доля «INDEXO JAUDA 16-50» стоила 1,52 евро (за месяц на 60 евро покупается 39 долей фонда), а в конце того же года — значительно дешевле, по 1,33 евро (за те же 60 евро — уже 45 долей). А в конце 2023 года — стоимость снова выросла до 1,58 евро (38 долей).
Если зарплата человека за это время не изменилась, то наибольший рост капитала у него будет именно за счет тех долей, которые покупались по 1,33 евро — они в итоге сильнее всего выросли, и на ту же сумму в 60 евро их было куплено больше. И наоборот — меньшая доходность будет от долей, купленных по более высокой цене.
У клиентов частных (добровольных, они же «3-го уровня») пенсионных фондов известная
модель поведения в таких ситуациях — увеличивать сумму взноса в периоды, когда доли фонда дешевеют: из-за очередного кризиса, пандемии, аварии Фукусимы или региональной войны.
«Если оценивать рационально, именно периоды падения должны радовать тех, кому до пенсии далеко — они же покупают финансовые активы со скидками. Но это верно при нескольких оговорках: если нет жесткого кризиса, когда вы можете потерять работу или часть дохода. Идеальная ситуация, если ваша зарплата растет быстрее инфляции, а в то же время доли пенсионных планов, на покупку которых ежемесячно направляется часть зарплаты, дешевеют», — говорит глава INVL Asset Management Андрей Мартынов.
Фокус, однако, в том, что
для человеческого мозга «минусы», «потери», «проигрыш» — это плохо и неприятно, даже если выгодно.
Об этом, в частности, писали нобелевский лауреат Даниэль Канеман и Амос Тверски, со-основатели поведенческой экономики, и авторы важнейших работ для тех, кто занимается инвестирование долго и всерьез. По их наблюдениям — а они проводили множество экспериментов — человек воспринимает финансовые приобретения и потери нерационально.
Например, потеряв 1000 евро, вы расстроитесь сильнее, чем обрадовались бы, найдя 1000 евро. Более того: если предложить игру с подбрасыванием монеты, в ходе которой за решку вы получаете 150 долларов, а за орла отдаете 100, большинство играть откажется, хотя вероятность получить прибыль выше (шансы выпадения орла или решки одинаковы; при достаточно большом числе бросков вы отдадите по 100 долларов столько же раз, сколько получите по 150).
Канеман и Тверски называли этот когнитивный «баг» эффектом «неприятия убытков», и сделали вывод: таким наш мозг создала эволюция.
Для выживания важнее было избежать опасности, чем искать приятную перспективу выигрыша,
а мир финансов, по мнению Канемана и Тверски — современная форма старого эволюционного механизма.
Поэтому, когда в соцсети Х из-за очередных пенсионных минусов грустят (или радуются плюсам) люди примерного возраста «30+» — это для читателей Канемана и Тверски знакомо, и не то, чтобы удивительно.
Хотя и не рационально, если задуматься.
