Питерская «Литота» в Лиепае. О разном искусстве и разной публике

Вообще-то предполагалось накануне открытия выставки немного пообщаться с ее куратором и искусствоведом из Санкт-Петербурга Марией Туркиной, для которой это первая выставка в Латвии, и коротко об этом написать. Но к беседе присоединился коллекционер Райвис Забис, вопрос цеплялся за вопрос, и в итоге получился разговор обо всем — об искусстве и его стоимости, художниках и публике, королях и капусте. Хотя нет, о последних не говорили. Может, и зря. Современное искусство — оно такое... Время рассудит, кто в нем король, а кто капуста.

— Мария, насколько сложно организовывать выставку в стране НАТО? — автор Rus.Lsm.lv поставил вопрос ребром.

Мария Туркина (несколько растерявшись): Мне кажется, не это здесь главное, да и такого вопроса для меня не стояло. Скорей, сложно было делать музейную выставку, для меня это первый опыт. И ответственность больше — за процесс, художника, коммуникацию, донесение зрителю главной идеи художника. Вот это — сложно. Тем более, когда у музея такая долгая история. Я и у себя в блоге написала, что, когда увидела музей — у меня закружилась голова, настолько это красивое и атмосферное здание. И встраивать сюда современное искусство — очень тонко и правильно — сложно.

Райвис Забис: Да еще и художник родился в этом городе. Это тоже дает дополнительную нагрузку.

М.Т.: Да, дополнительную ответственность. Потому что спустя годы своей жизни художник показывает результат этой жизни в месте, где рожден.

— А в чем разница между галерейной и музейной выставкой?

М. Т.: Музейное пространство — ступенька вверх для художника, и человека, который работает с этим материалом. Так уж заведено в сфере искусства и культуры. Это должно быть очень продуманным и состоявшимся проектом. Это некий отчетный шажок. В галерее ты можешь показывать промежуточные этапы, к примеру, начал работать в новой стилистике и хочешь показать это публике. В музее доля эксперимента намного меньше, и готовиться к такой выставке надо более ответственно — сознательно, технически, духовно... Опять же, большинство галерей — это стерильное пространство, там можно делать всё, что угодно, в плане стилистики, формы, цвета. У музея же — своя история и специфика, и зритель совершенно по-другому воспринимает!

— Местная публика от российской отличается?

Р. З.: Думаю, да. В Латвии она более консервативная, а в Лиепае — очень консервативная.

Мы в Лиепае, наверное, боимся чего-то нового... А современное искусство — это обычно какой-то вызов. Вот его мы и боимся.

Точней, боимся дискутировать, сказать: «у меня другое мнение», а кто-то возразит — мол, «ты не прав». Но нет правильных или неправильных мнений или вкуса. Есть — разные. И вот когда возникает дискуссия, то мы, как минимум, достигаем цели — люди задумываются, в том числе и о том, что «это мне не нравится, но и так тоже может быть».

— Но когда вы несколько лет привозили сюда, в Лиепайский музей, современное российское искусство, публика очень неплохо его принимала!

Р. З.: Да, публика принимала очень хорошо, наверное, потому что в Лиепае впервые была настолько концентрированная выставка. Но в целом латвийская публика более консервативна. Мне есть, с чем сравнивать. В позапрошлом году я привозил в Питер, в музей Эрарта, шесть латышских художников, в том числе и лиепайчанку Даце Делиню-Липску.

— Даце была со своими суйтскими женщинами?

Р. З.: Да, с частью этих работ. И за семь недель нашу выставку посетило около 50 тысяч человек. Люди приходили смотреть на то новое и актуальное латышское искусство. Отзывы были очень хорошими. Но были и те, кто говорил, что это слишком классически. Мол, надо было привезти то contemporary art, которое в Латвии появляется в последнее время.

— Хейнрихсонов, к примеру?

Р.З. Хейнрихсон очень хорош! Но, пожалуй, речь больше о молодежи 25-30 лет, создающей видеоарт и инсталляции. Люди уже привыкли, что это есть здесь и сейчас. Живопись есть и будет. А вот это — приходит и уходит. Здесь, в Лиепае, я думаю, что такого жесткого видеоарта и инсталляций не слишком много...

— Ну, бананы со стен никто не срывает.

Р.З.: Но съели бы (общий смех).

— А это уже перформанс! Мария, чем отличаются современное латвийское и российское искусство? Или сравнение невозможно?

М. Т.: Да оно просто другое! Мы как раз сегодня утром рассуждали, что

с российским менталитетом его очень сложно привести к каким-то критериям. Оно настолько другое, что ты просто не можешь его оценить.

И пока у меня слишком небольшая насмотренность латвийского искусства, чтобы его понять. Это годами вырабатывается, чем больше буду смотреть, тем яснее эти критерии для меня будут. Я могу аргументировано высказать, как отношусь к той или иной вещи. Но искусство разное. Особенности менталитета, географии... Произведения — это продукт работы художника над самим собой. Вот он «поварился» и что-то сделал. А они варятся в совершенно разных средах.

Р.З.: Да, те же самые российские художники, которые прошлой осенью месяц жили и творили в Лиепае, здесь делали совсем не то, что дома — другой цвет, еще нюансы... Одного из этих художников мы увидим скоро на выставке в Lielais dzintars, я непосредственно в ее организации участвую. 

— Лиепайский музей ежегодно проводит большую осеннюю выставку. И каждый раз у кого-то из жюри я спрашиваю, провинциально лиепайское искусство или нет. И всегда говорят — нет, наше лиепайское и латвийское искусство идет в ногу с мировым, и местечковости в нем нет. 

М. Т.: Местечковость — странная оценка. И чем ее измерять? Это академическая стилистика? Традиция? Неумение пользоваться новыми средствами? Сейчас в России культурные институции начинают все больше обращаться к регионам. Страна-то большая,

петербуржцы и москвичи зачастую не знают, что происходит в далеком маленьком Томске или в Тюмени, городе побольше. Казалось бы, для нас, всё, что там происходит — местечково.

Но и там появляются самородки, прекрасные сами по себе. Их нельзя назвать местечковыми авторами. Это просто место, где ты рожден. С точки зрения уровня, стилистики, обращения к определенным образам — он вполне состоявшийся художник, наравне со столичными.

Р.З.: В этом вопросе у меня довольно жесткий подход — ты художник, для которого это хобби, либо ты художник, решающий какие-то проблемы, и это твоя основная деятельность. Читал недавно , как заработать 12 миллионов на чучеле акулы. И там была интересная статистика: в Лондоне и Нью-Йорке ежедневно бегают по 40 тысяч художников. Из них около сотни востребованных и продвинутых. Еще пять тысяч потенциально могут быть продвинутыми. И остальная масса. То есть здесь вопрос — идешь ли ты, как художник, в ногу с современностью, ищешь ли новые подходы, стили выражения.

— А как отличить поиск своего стиля от желания эпатировать? Тот же банан на стене. По-моему, это дешево. Хоть этот несчастный банан и стоил кучу денег.

Р. З.: Тут вопрос в другом. Если б художник этот банан не приклеил, и не нашелся бы человек, который его за 120 тысяч купил, он бы ничего не стоил. В смысле, в этой ситуации была история.

— Недавно прочла мнение, почему современное искусство так дорого стоит...

М. Т.: Это мифотворчество. Оно стоит по-разному.

— Суть в том, что некий богатый человек в целях отмывки своих капиталов договаривается со знакомым художником, тот рисует любую загогулину, заказчик задорого покупает это «произведение искусства» и под этой маркой списывает эту сумму с налогов. Работает схема или нет?

М. Т.:

Я искусствовед, а не бизнесмен, деньги не отмываю.

— Но бывает, что искусствовед смотрит на какое-то произведение искусства, за которое заплачена серьезная сумма...

М. Т.: И видит, что оно плохое?

— И видит, что оно вообще ни о чем.

М. Т.: Скажем, его искусствоведческая стоимость может быть нерелевантной его стоимости в денежном эквиваленте. Но

мы живем в веке маркетинговых технологий, и фактически ты можешь продвинуть любую вещь, у тебя есть для этого определенный инструментарий.

Но для меня, наверное, как идеалиста, первостепенное в художнике — его талант, у него есть дар, с которым он потом либо работает, либо стагнирует и застывает. Без дара — это ремесленничество.

Р. З.: Полностью согласен. Каждый может придумать что-то свое, но всё же главное, есть ли у тебя этот дар и как ты с ним работаешь. Посмотрим на классиков, самых дорогих художников. Тот же Пикассо. Он постоянно много работал и искал себя. Сейчас так же. Ты сделал одну хорошую работу и всё? Ты художник-однодневка. Но есть те, кто реально работает, они и достигают высот. И в Латвии есть такие художники, и в России. Тот же наш Влад — он постоянно работает!

— Как возникла идея этой выставки?

М. Т.: Триггером тут выступил Райвис, когда оказалось, что Влад тоже родом из Лиепаи. Так и возникла идея показать свое творчество в родных местах. В Лиепае это его первая выставка, в середине нулевых он что-то показывал в Риге.

— Кто выбирал работы?

М. Т.: Есть вещи, которые на тот момент были уже в коллекции Райвиса. Часть работ он создал здесь, в лиепайской резиденции (некое закрытое и нерекламируемое место для приближенных в Лиепае, куда Райвис приглашает художников, чтобы они могли творить — Л.М.). Кое-что привезено из Петербурга. Фактически — совместный выбор коллекционера и художника.

— По какому принципу работает куратор? Это определенный стиль или конкретные художники?

М. Т.: Первостепенно куратор работает с художником, который ему интересен, близок по каким-то аспектам, кого считает работающим, активным и перспективным, видит в нем некие изменения. Влад из года в год меняется — по формам, цвету, подходу к живописи. Это признак, что дар живет. Он двигается дальше, не стагнирует. Пытается использовать новые материалы. Например, сейчас перешел к скульптуре, делает бронзовые объекты в Петербурге. Это потрясающе. Работает с музыкальным перформансом. Находится в постоянном поиске себя.

— Влад Кульков фигурирует в рейтингах перспективных художников. Он действительно настолько крутой?

М. Т.: Да, он реально крутой. Очень крутой российский художник. Заметен на петербургской и московской аренах, довольно регулярен в новых проектах, в том числе и галерейных. Работает со многими галереями Петербурга, продолжает сотрудничество с «Риджиной» в Москве, делает самостоятельные проекты и коллаборации с другими художниками, к примеру, выставляется в пространстве музейного типа в Петергофе.

Р. З.: К примеру, на Елагинском острове вместе со скульптором Жуковым у него была выставка «Парящее барокко». Влад очень много работает, он продвигает не только себя, но и искусство, и живет с этим искусством 24/7.

М.Т.: Он постоянно на виду. И если говорить о рынке искусства, художник должен постоянно «махать ручкой» — мол, «я тут, я сделал». У Влада это получается. К примеру, недавно Про Арте устраивала групповую выставку своих выпускников под кураторством видного деятеля искусства Дмитрия Озеркова. В рамках этого большого фестиваля, это современное искусство в традиционном музее, Влад Кульков выставлялся в музее религий http://www.gmir.ru/. Дмитрий Озерков возил Влада и в Лондон, где он рассказывал о себе и своем творчестве.

— Почему выставка называется «Литота»? Огромные картины и — литота.

М.Т.: Это инициатива Влада. Он над этим названием думал три месяца, а придумал за неделю до выставки.

Литота — обратная гипербола, преуменьшение, здесь Влад подчеркивает, что он отстранился от процесса выставки, то есть шаг сознательный, но неосознанный для художника.

Влад работает также и с графикой, и его стилистику многие искусствоведы называют неосознанным письмом. Построение выставки для Влада тоже было чем-то интуитивным, мол «оно сложилось как-то само и без меня». Это он и хотел подчеркнуть в названии. Преуменьшить собственные усилия при создании проекта. Это подчеркнуло весь процесс, который получился довольно спонтанным, хотя мы ратовали за системность. В последний момент он даже на открытие выставки не смог приехать, общение происходило по скайпу. Сначала он очень много думал над этим проектом, создавал какие-то вещи и отказывался от них. Потом приехал сюда и все случилось, и они подошли к тем работам, которые были в коллекции. Абсолютное бессознательное. Он художник! Это квинтэссенция творца. Ближе к концу выставки Влад Кульков приедет, проведет экскурсию по выставке и расскажет о себе.

• Встреча с художником состоится 13 марта. За новостями следите тут.
• Выставка «Литота» (Litota) в Лиепайском музее открыта до 15 марта.

//////

Либа Меллер

Фото: Л. Меллер