Наталия Морозова: Николай Уваров. Земля — транзит

Свой 75-летний юбилей он отметил выпуском альбома ранней графики— иллюстраций к великому аккадскому эпосу «Гильгамеш». Эксклюзивный тираж в 100 экземпляров, шикарная бумага, отличное оформление («даже самому понравилось»). Далее последовали супер-экспрессивные «Знаки Злодияки», рождавшиеся в годы «перестройки», на ее пике, как реакция на идиотизм окружающей жизни. Тогда их появление совпало с моментом осознания того, что рисовать надо так, чтобы работал каждый квадратный миллиметр.

— Все последующие мои альбомы станут выходить под общим девизом, — сообщает Николай.— До сих пор я собирал себя из кусочков, как в конструкторе «Лего». И

наконец понял, что созданное будет именоваться так: «Николай Уваров. Земля— транзит. Краткий отчет о пребывании, с иллюстрациями». Отчет за всю жизнь,

начиная с профессиональных портретов. Только сейчас стал понимать, что умею и что не умею делать, — а физические силы на исходе. Поступает масса предложений, некоторые местные писатели, желающие, чтобы я делал иллюстрации к их сочинениям, стоят в очереди, а я говорю: «Ребята, мне дай Бог свои работы успеть подписать и как-то задокументировать!».

Надо же оставить порядок после себя.

Теперь художник хочет издать свои армейские наброски — память о пребывании на трехмесячных армейских сборах в таллинских казармах, с января по март 1965-го. Только-только отслужив три с половиной года и полтора побыв на «гражданке», связист радиостанций малой мощности Николай Уваров был отправлен на переподготовку. Техника-то стремительно шла вперед. После тех трех месяцев и остался целый альбом, который получил название «Аты-баты, шли солдаты». Как бы документальное кино, только в рисунках.

В 75-м он замахнулся на иллюстрации к Ветхому Завету. Успел сделать эпизоды от Сотворения мира и до Исхода из Египта, 38 глав. Мощнейший цикл. Теперь тоже пробует издать малым тиражом, для гурманов, ищет финансовую поддержку.

Николай рассказывает, сидя у газовой плиты в тесной кухоньке доперестроечной однокомнатной «малосемейки». Идет эксперимент. Заядлый кулинар-любитель и гурман Уваров впервые пробует приготовить острый мексиканский суп со звучным названием «чили кон карне» — перец чили с обжаренным говяжьим фаршем, томатами и фасолью. («О, лучок подходит, аромат-то какой, чувствуешь?») Овощи в сковороде почти готовы, теперь туда же добавляется мясо мелкими кусочками…

— Как в бытность работы в славной рижской газете «Советская молодежь» говорил широко известный в узких кругах журналист Илья Героль, — продолжает Уваров, — обзирая предыдущую жизнь, я делаю вывод, что, в общем-то, оказался неплохим рисовальщиком.

Может быть, надо было мне заняться документальным кино, ведь я хроникер. Что видел, то рисовал, с неким социальным подтекстом.

— А еще ты зря, наверное, забросил жанр портрета?

— Тут я наступил на горло своей песни, и действительно — очень зря. Огромное количество моральных и физических сил потратил на т.н. «дебилки», такова была моя реакция на окружающий социум.

И сейчас я назвал бы себя так: генеральный диспетчер по дебилизму Латвии и окрестностей. В радиусе 300 км от Риги, условно говоря.

Правда, хозяину солидной рижской галереи классического искусства Antonija, который побывал у меня в гостях, неожиданно понравились мои графические «медитационки» начала 90-х (цикл «Ассоциативные медитации».— Н.М.). А вот навестивший меня пару недель назад директор модной плавучей галереи Центра современного искусства Noass намерен выставить у себя именно «дебилки».

Но самой большой сюрприз преподнес конец августа. Звонит мне рижский арт-менеджер Юрий Славик:

«Уваров, тут к тебе гости собираются». И приводит натуральных питерских митьков!

Они сидели, ржали, говорили, что все это надо срочно издавать! И, если получится, в следующем году или даже раньше, в их выставочном зале на Фонтанке пройдет акция, с моими «дебилками», во всех видах. Ведь пока я нашел эти образы, у меня было три их редакции. Первая— чисто газетный вариант. Затем они появились в «классическом» оформлении, где рисунок обрамлен виньеткой. И наконец — под рубрикой «Родная речь», с цитатами из классики. Накопилось несколько сотен.

Все это подписано, разложено по циклам в конвертиках-пакетиках, упаковано и ждет своего более-менее умного издателя.

У Николая уже были такие ноу-хау, как «кофейная» графика или масляная пастель по наждаку. Последнюю он использовал в миниатюрах и получалась очень камерная, лирическая картинка. Но вот уже месяца два он работает с наждачной бумагой стандартного формата А4, и те же сюжеты звучат более мощно. Тут и пейзажи, и разнообразные варианты на тему философского «космического яйца», ad ovo, что, как известно, означает — всё из яйца, c самого начала, от истоков. Один из бродячих уваровских сюжетов — отдых ладьи, выброшенной на берег, над которым клубятся тревожные облака. Ладья тут как обобщенный женский образ.

Он любит рисовать облака в зоне высокого давления, которые стоят на пляже, над морем. Кстати, эти наброски лежали у него с 1974 года — и вдруг вылились в такой цикл. Поэтому ученикам советует никогда ничего не выбрасывать! А тут у него «Черт-те что и сбоку бантик» — бесконечная тема, на нее можно делать целые серии всяких идиотских рисунков. Есть и вариации любимых одуванчиков, и наше Калнгале, и Средняя Азия… И, разумеется, продолжение линии «дебилок». А еще появились «Курляндские мотыльки» — брутальные эльфы и эльфийки, рисованные растворимым кофе. Утром Уваров встает и пока не сделает парочку, свой кофе пить не имеет права.

— Так вот и работаю беспрерывно, рисую картинки, будь то пейзажи или какие-то философские вещи.— объясняет художник. — Создаю эти свои энергетические машинки для подпитки человечества— пользуйтесь! То, что успеете приобрести,

будете потом перелистывать и думать, что да, жил такой чудак когда-то, в начале XXI века…

ХХ-й для меня как-то так проскочил, там у меня шло некое накопление внутреннее. Теперь понимаю, что

жил я под охраной какого-то ангела, который направлял меня, иногда явно, иногда незримо, делая какие-то щелчки по носу,

чтобы я не творил глупостей, а занимался своим делом.

Хотелось бы с благодарностью вспомнить встречи-вешки, которые определили судьбу. Мою воспитательницу в детском саду, блокадницу, капитана зенитной батареи Елену Игнатьевну Дзюбу, которая первой заметила, что я неплохо рисую. Пятиклассником я поступил в студию Художника Аусеклиса Баушкениекса в Рижском дворце пионеров. Очень был мудрый педагог, который не учил, а незаметно вел, насколько хватило моего терпения туда ходить, до седьмого класса. А потом уже была народная студия изобразительного искусства на Амату, в ЦДК профсоюзов (Малая гильдия), ее вел известный акварелист Эдуард Юркелис.

И хочу вспомнить Александра Гусева, педагога и одного из авторов газеты «Советская молодежь». После того, как я ушел уже из «Молодежки», как-то иду по Старой Риге, а навстречу мне — он. Тогда вся наша жизнь перевернулась, я был в растерянности, совершенно не понимал, что делать, для кого теперь рисовать. А

шел мне уже 40-й год. И в ответ на мои стенания Гусев бросил: «Дурак, рисуй для себя!». Тут пелена с моих глаз упала

и я подумал: «Черт возьми, о душе пора подумать!». Разверзлись хляби Небесные, и из меня попёрло.

А вот в XXI-м веке начинаю себя, цельного, обретать и лепить. Что успею, то успею…

P.S. Избранные «дебилки» Николая Уварова: