Луиза работает секретарём в клинике и одна воспитывает семилетнего сына. Три года назад муж ушёл к другой, потом к другой, а потом ещё к одной. В баре она случайно разливает коктейль на случайного красавчика и в конце концов целует его. Наутро они встретятся в клинике — он её новый босс, психиатр Дэвид Фергюсон.
Лондон — всего лишь большая деревня, в кого ни плюнь — знакомый. В доказательство этого сомнительного тезиса Луиза случайно чуть не сбивает с ног женщину, которая оказывается женой нового босса. Луиза и Адель Фергюсон пьют кофе и разговаривают. Скоро они встретятся вновь — она её новая подруга.
Не только от одиночества страдает героиня — ещё от кошмаров и немного от лунатизма. Снится ей она сама в широком жёлтом платье, мёртвая мать, водопадик из таблеток и мрачный коридор со множеством дверей и живыми стенами. Так бы и разгоняла Луиза мужчин шумными пробуждениями в неподходящих местах, если бы не Адель. Новая подруга открывает тетрадочку и учит её управлять своими снами.
Любопытно, что до поры до времени никакой мистики или даже захудалой эзотерики в этой истории нет.
Научиться управлять сном может каждый терпеливый и целеустремлённый человек с развитым воображением. Луиза считает собственные пальцы в полном соответствии с рекомендациями Стэнфордской лаборатории сна, а не какой-нибудь там бродячей гадалки с хрустальным шаром, картами веером и платком с бахромой по краям.
Сериал британский, но не до мозга костей, а так, ветерком по волосам. Скорее даже номинально. Типичный британец — мрачный, бетонно-серый, льющий дождями, снующий чёрными кэбами, нависающий домами из закопчённого кирпича, грубоватый и снятый через реалистичный и зеленоватый «плёночный» фильтр. «В её глазах» внешне не отличается от любого американца ничем, кроме правого руля, бобов на завтрак, разговора о Шотландии и средневекового поместья Адель. Картинка вычищена и вылизана, что может быть оправдано только в четырёх случаях — иначе на голливудскую свалку банальщины. Давайте загибать пальцы. В фильме много гламурной, лакированной красоты — это раз (пример: «Пассажиры»); фильм не стремится к реалистичности и упирает на лихость сюжета и подачи — это два (пример: «Шерлок»); присутствует нарядная стилизация под 50-е — это три («Удивительная миссис Мейзел»); фильм является комедией и/или легкомысленной фантастикой — это четыре (пример выберите сами, тысячи их).
Сериал полностью снят заезжим норвежцем Эриком Рихтером Страндтом, имеет полное право называться фильмом и содержит элементы пунктов 1, 2 и 4. Весь гламур — в голове спящего, но выбранная яркость также позволяет зрелищно показать важные для сюжета и атмосферы детали. Например, такие, как чёрно-сине-зелёный лес вокруг поместья, который Адель даже рисует на стене комнаты в новом доме, и замшелый, бездонный каменный колодец в этом лесу.
С появлением на экране Адель история из условно-романтической превращается в психологический пазл со сложными фигурными деталями. Отношения Дэвид-Луиза и Луиза-Адель вполне прозрачны, но что происходит между Дэвидом и Адель — тайна, которую хочется узнать до требовательного топота ножкой и просмотра следующей серии вместо сна. Прошлое этих двоих, приведшее к настоящему, за которое убил бы любой семейный психолог, даже интереснее образовавшегося нетипичного любовного треугольника, в котором активна каждая сторона. Почему она терпит пренебрежение? Почему он звонит ей в так точно назначенное время? Почему у неё осанка царицы, а жизнь рабыни? Почему на «я люблю тебя» он отвечает раздражённым молчанием? Кто охотник, кто заяц? Кто прав? Кто неправ? Ответы спрятаны в глубоких колодцах прошлого, зрителю остаётся разве что занять чью-то сторону и ждать развязки.
Повертим треугольник, посмотрим пристальнее на его вершины. Обе главные героини прекрасные; как говаривали на Руси, бабы — кофе с молоком. Луиза в исполнении Симоны Браун, похожей на чёрную версию Лиззи Каплан (если вы понимаете, о чём я) — яркая, витальная, честная и чувственная красота в цветастых одеждах. Ив Хьюсон в роли Адель, под углом 38° похожая на Эмили Блант (вы точно понимаете, о чём я) — красота бледная, болезненная, аристократичная, подчёркнутая белыми нарядами. Симона — не слишом заметная фигура в кинематографе, Ив — настоящая дочь Боно и дочь Тома Хэнкса в фильме «Шпионский мост» (а также, например, немаловажная медсестра в «Больнице Никербокер»). Том Бейтман, играющий Дэвида — тот ещё мачо, особенно с кудрями на ветру, но вот беда — некрасиво улыбается и слегка переигрывает в эмоциональных сценах. В треугольник пытается встроиться жизнелюбивый наркоман Роб — в его роли Роберт Арамайо, когда-то сыгравший молодого Неда Старка (если и сейчас непонятно, то я сдаюсь).
Эти четверо нагнетают и нагнетают тайну, напуская всё больше тумана —
первые подсказки непрозрачными намёками проступают ближе к середине шестисерийного действия, а чуть за серединой упоминается некое «оно» как причина девиантного поведения персонажей.
Продолжаю считать, что мини-сериал — идеальная форма для экранизации романа. Событий хватает на поддержание в течение пяти часов зрительского интереса и психологического напряжения, высказывание не разваливается на фрагменты, авторы успевают раскрыть характеры. Чтобы уложиться в два часа, придётся комкать, чтобы в два сезона — придётся лить воду.
Ближе к финалу история приобретает мистический налёт и как будто ускоряется, уплощается — словно автору так не терпится привести нас к эффектной концовке, что он изменяет собственному стилю. Или как минимум строчит впопыхах. Первый эзотерический укол выглядит случайным — ойкнул, потёр и забыл, тем более что от этих осознанных сновидцев всего можно ожидать. Кавер на песню Mr. Sandman, звучащий в начале пятой серии, не даст соврать. Но скоро становится ясно, что мистическое здесь зашито в BIOS. Если у вас аллергия на сверхъестественное, лучше не начинать.
Уже за саму загадку и её психологическое сопровождение этому фильму прощается глянцевая картинка. Когда же дело доходит до отгадки, то забывается всё
— и лёгкие шероховатости подводки к финалу, и хомячьи защёчные мешочки улыбающегося Дэвида. Нагнетали-нагнетали, и не пшик: концовка выполнена в лучших шьямалановских традициях и переворачивает историю в хорошем смысле этого слова. Потому что не отменяет её, а поворачивает под таким углом, что хочется вытаращить глаза, вернуться и рассмотреть всё заново. Или хотя бы поговорить об этом.
