«Дай пять!»
Благотворительный марафон «Дай пять!» (Dod pieci), который проводят латвийские общественные СМИ, в этом году посвящен вопросу насилия в семье — эмоционального, физического, финансового и др, и борьбе с последствиями такового. Пожертвования собираются следующим образом: люди заказывают на Latvijas radio 5 (Pieci.lv) песню — и отдают от пяти евро. Прием музыкальных заявок обычно начинается в начале декабря.
Екатерина раньше думала, что насилие бывает только в неблагополучных семьях, но теперь, два года спустя, она понимает: это возможно в любом кругу. Женщина считает, что в насилии нельзя обвинить только одного человека, потому что вовлечены и в каком-то смысле виновны оба. Но тем не менее именно эмоциональное насилие стало орудием ее мужа.
Екатерина рассказала, что бывший супруг импульсивен и в положительном, и в отрицательном смысле. Они познакомились в компании друзей, у женщины в тот момент были другие отношения. Но роман развивался так стремительно, что за три дня Екатерина разорвала прежнюю связь и переехала в квартиру к новому возлюбленному. Ей казалось: наконец-то начались отношения, где ее ценят.
Екатерина признается: все было или «очень хорошо», или «очень плохо». К сожалению, «очень хорошо» быстро закончилось.
«Все время были какие-то странные комментарии о моих способностях, например, что я не работаю и что у меня вообще за образование, хотя я магистр, а у него образования нет. Различные мелочи, которые заставляли меня чувствовать себя некомфортно, но я даже не могла это отследить. Ему не нравилось, что я с кем-то общалась, он сразу начинал ревновать. Тогда я вообще перестала общаться со всеми друзьями-мужчинами, чтобы не раздражать его лишний раз», — рассказывает Екатерина.
Клинический психолог кризисного и консультационного центра Skalbes Инесе Рука-Янсоне объяснила, что давление, презрительные замечания и запрет встречаться с другими людьми являются эмоциональным насилием. Психолог указала, что таким образом обидчик пытается показать свою власть над другим. Тогда человек чувствует себя одиноким и уязвимым.
Иногда люди не осознают, что их действия — эмоциональное насилие. Но если им на это указали, то это уже умышленный вред.
Екатерина рассказывала мужчине, что она чувствует. «Я все время пыталась отстоять свои границы, но каждый разговор о моих чувствах заканчивался тем, что он воспринимал это как критику. Он просто или становился агрессивным, или исчезал на несколько дней».
Когда мужчина пропадал и игнорировал Екатерину по нескольку дней, ей было больнее всего. Женщина чувствовала себя виноватой за то, что он молчит.
«Были постоянные обвинения. Если мы о чем-то говорили, то виноватой оказывалась я. Если он пьет, то только потому что я так себя веду. Если мы ссоримся, то это потому что я так себя веду. Во всем была виновата я», — объясняет женщина.
Она рассказала, что на тот момент не осознавала, что страдает от эмоционального насилия — и стыдится.
По сравнению с другими формами насилия эмоциональное труднее распознать и доказать, признает психолог Рука-Янсоне. К сожалению, обидчики этим пользуются, отрицая все происходящее. Эмоциональное насилие отличается от простого конфликта тем, что оно длится долго, это не единичный эпизод унижения другого человека. Психолог указала, что эмоциональное насилие в семье может быть направлено против кого угодно.
«Эмоциональное насилие присуще всем. Зачастую женщины более эмоционально агрессивны по отношению к членам своей семьи, чем мужчины», — признает Рука-Янсоне.
Когда ребенок становится свидетелем агрессивного поведения, он также страдает от эмоционального насилия, хотя оно и не направлено напрямую против него. Психолог Рука-Янсоне указала, что родители часто неосознанно совершают эмоциональное насилие по отношению к ребенку. «Например, пока ребенок учится, родитель ему делает различные замечания о том, что тот недогадлив, глуп. В такой форме: «Ты ничего не понимаешь, ты что, глухой, не слышишь, что я тебе говорю!» «Ты что, дурак, раз не понимаешь, что тебе учительница говорит?» Подобные высказывания унижают ребенка, его ум», — говорит психолог.
Эмоциональное насилие имеет последствия. Чаще всего у жертвы снижается самооценка. Человек, страдающий от эмоционального насилия, начинает сомневаться в своих способностях, умениях или внешности — во всем, что подвергает сомнению абьюзер.
В свою очередь, детям может казаться, что их не любят, рассказывает психолог. Итогом часто становятся чувство вины, тревога и страх, а иногда и подавленный гнев, который отражается на поведении. Пережитое эмоциональное насилие может выливаться в агрессивное поведение по отношению к другим. А в будущем эмоциональное насилие может быть привнесено в партнерские отношения.
Екатерина рассказала, что ее муж вырос в семье, где царило насилие.
По прошествии семи месяцев женщина больше не могла выносить уничижительное отношение. Она планировала уйти от мужчины, но тогда выяснилось, что она ждет ребенка. Полагая, что в одиночку ей не справиться, Екатерина вернулась к абьюзеру. Да и ее родители всегда говорили, что настоящая семья — это та, где есть оба родителя. Поэтому будущей матери пришлось пойти на уступки.
Когда родился ребенок, примерно месяц мужчина к ней относился хорошо. Но потом он не выдержал — снова стал употреблять алкоголь, не заботился ни о жене, ни о ребенке. Екатерина говорила с ним о разводе, потому что не могла терпеть такое отношение; муж обещал исправиться, но ничего не менялось.
«Он пришел в восемь утра. Я очень надеялась, что он наконец-то придет домой и поможет мне. Но он просто начал пить в восемь утра. Я попросила, чтобы он не делал этого, тогда он очень разозлился. С двухмесячной дочкой на руках я со слезами на глазах умоляла его пойти поспать, чтобы днем он мог позволить мне поспать пару часов. Я забрала бутылку, и он начал говорить мне, что я худшая женщина в мире, что моих родителей нужно судить за то, что они вырастили такую дочь», — рассказывает женщина.
Екатерина сказала, что больше не может все это слушать, что ей так плохо, что она могла бы выпрыгнуть из окна. На это мужчина отреагировал очень резко.
«Он просто бросил ребенка на стул. Ударил меня по лицу. Потом попытался задушить. Помню, что смотрела на ребенка и видела, что он может упасть на пол. Затем взглянула на мужа и увидела незнакомого мне человека», — поделилась Екатерина.
Женщине казалось: еще немного — и он ее убьет. В квартире было открыто окно и Екатерина начала кричать. Тогда он собрался — и уехал.
Главный инспектор Управления уголовного розыска Государственной полиции Даце Ландмане рассказала, что за эмоциональным насилием часто следует применение физической силы.
«Трудно отделить эмоциональное насилие от других видов насилия. Оно идет в сочетании с другими формами насилия, чаще с физическим», — отмечает инспектор.
Инспектор полиции рассказала, что в отношении эмоционального насилия, направленного на ребенка, нормативное регулирование проработано лучше, и абьюзера проще призвать к ответственности. Когда же от эмоционального насилия страдают взрослые, оно должно быть длительным, чтобы полиция могла констатировать преступное деяние. При этом отличить такое насилие от повседневного конфликта нередко бывает трудно.
«Необходимо доказать, что конкретные действия конкретного лица вызвали у человека психическую травму или психические нарушения», — рассказала Ландмане.
Чтобы это доказать, полиция назначает экспертизу. Но в любом случае, если человек пострадал, ему предлагается помощь психолога. Нередко мнение психолога также служит доказательством эмоционального насилия.
Екатерина не бросила мужа даже после того, как он поднял на нее руку, потому что родители сказали ей: так бывает, семью нужно сохранить. Однако ситуация не улучшилась — муж употреблял алкоголь и унижал жену. Тогда Екатерина поняла, что так дальше продолжаться не может — а если вновь ударит или даже убьет? И она ушла.
«До этого я все время думала, что, возможно, это я виновата, я делала что-то не так. Но потом я увидела, что он то же самое делает с маленьким ребенком, который ни в чем не виноват. Это просто безумие, что взрослый мужчина не может контролировать свои эмоции, общаясь с младенцем», — говорит Екатерина.
Развестись было непросто. Екатерина обратилась к юристу, чтобы расторгнуть брак, и посещала психолога, чтобы снова не вернуться в насильственные отношения. За помощью в полицию обращаться не стала, потому что надеялась, что разберется со всем сама.
Сейчас Екатерина живет отдельно. Мужчина общается с ребенком, присматривает за ним. Екатерина очень боится, что эмоциональное насилие грозит и малышке, но запретить бывшему супругу встречаться с дочерью женщина не в состоянии. Когда мужчина выпивает, она не оставляет у него ребенка.
Судиться же за полную опеку над дочкой у Екатерины нет сил. Поэтому она лишь надеется, что дочь не подвергнется эмоциональному насилию, как она.
