Либа Меллер: «Мне нужны твоя шапка, любовь и шуба»

Обратите внимание: материал опубликован 4 года назад

Это история об ударах судьбы и способности им противостоять, любви и ненависти, потерях и страдании, тоске по дому, жажде тепла душевного и физического, своих и чужих. Malыš, спектакль открытия сезона в Лиепайском театре получился трогательным и до боли пронзительным.

АВТОР и ПЬЕСА

Марюс Ивашкявичус (1973) -- литовский прозаик, драматург, киносценарист, режиссёр. Он один из ярчайших современных драматургов Литвы, основательно повлиявший на литовское литературное и драматическое пространство. Его пьесы уже ставились в Латвии, самой яркой постановкой стали «Изгнанные» в театре Дайлес в 2014 году.
Пьесу Malыš автор сам и поставил в Вильнюсе, в Театре Оскараса Коршуноваса в 2002 году, и получил за эту работу премию министерства культуры Литвы «За лучшую постановку литовской пьесы». По информации Московского театра им. Вл. Маяковского, с которым Марюс Ивашкявичус плодотворно сотрудничает, пьеса переведена на русский, немецкий, французский, польский, финский, итальянский, английский языки (теперь этот список надо дополнить и латышским переводом), и была поставлена в 2005 году в Неаполе и Хельсинки, в Санкт-Петербурге в 2006-м и в Хабаровске в 2010-м.

Malыš должен был прийти к зрителям весной. Но — сами знаете. Коронавирус, чрезвычайная ситуация, театральный сезон резко оборвался. Хотя репетиции шли — в режиме онлайн. Спектакль изначально задумывался для малой сцены Лиепайского театра в концертном зале Lielais dzintars, в итоге решили ставить на главной сцене. Но некая камерность постановки сохранилась, что придает всей истории еще больше душевности, что ли.

«Это история двух семей. Русской семьи в Сибири и латышской семьи в Латвии. Во время Второй мировой войны получается так, что они как бы перекрестились между собой, то есть отец одной семьи встречается с матерью другой, а сын с дочкой. Получаются две любовные истории — любовь между старшим поколением и молодым. И мы наблюдаем, как у них складывается или не складывается — и почему — жизнь. Мне очень хотелось сохранить язык, то есть в данном случае это латышский и русский языки. Здесь язык выполняет не столько функционально-лингвистическую функцию, а, скорее, обозначает территорию. Это некая моя территория, где я себя чувствую своим или чужим, поэтому наши актеры говорят на двух языках, каждый на своем. Марюс Ивашкявичус мне рассказывал, что они в Литве тоже ставили на двух языках, литовском и русском. Это был очень успешный спектакль, он его поставил сразу после написания пьесы, постановку показали во многих европейских странах. Потом эту пьесу ставили даже итальянцы, сицилийская труппа играла в Неаполе, ее ставили скандинавы, российские театры... Довольно популярная пьеса, сейчас ее опять хотят ставить в Москве и в Литве», — рассказал Rus.Lsm.lv режиссер Дмитрий Петренко.

...Белая стена. На ней в уголке надпись — Malыš. Перед стеной и до самого края сцены — луг, сплошь заросший ромашками, васильками и другими цветами. Дверь. Стул. Сценография Марии Улмане лаконична и условна — ведь персонажи свободно перемещаются в контексте событий, пусть даже далеко не всегда физически, а чаще мысленно. Но тем самым они разрушают все границы. И получается, что такое сценическое пространство позволяет героям существовать и на бытовом, и на поэтическом уровне.

... «Дождь. На улице такой дождь. Значит, ты говоришь, все рисовали дом, а ты забор...» Это Настя (Карина Татаринова) говорит своему еще маленькому сыну Лёне (Мартиньшу Калите). Место действия — где-то очень далеко, в Сибири.

А потом зритель сразу окунается в 1941-й. Первая волна депортаций. Отец (Каспар Годс) собирает вещи — ему предстоит путь в Сибирь. Обращает внимание, что дочь Сильвия (Илзе Трукшане) заплакана. И начинается немного абсурдный диалог — Отец терзает дочь вопросами, почему у нее в ухе вода. Ответ «Лежала и плакала» его не убеждает, он считает, что Сильвия налила себе в ухо воды. Он вообще не видит причин для слез — ведь он взял так мало вещей, а значит, когда «они» увидят, что он едет практически с пустыми руками, вернут его обратно! «Они скажут, о, он ничего не имеет. Да пускай себе возвращается».

...Автор еще в начале пьесы, после списка действующих лиц, делает ремарку: «Все трагические события того времени и случившееся с персонажами чересчур не драматизировать». У творческой команды это получилось — действительно очень трагическая история о сломанных жерновами судьбы (войны/режимов — нужное подчеркнуть) жизнях поставлена без наигранного заламывания рук и прочей патетики. А вот у зрителей сердце сжимается — ведь и о судьбах высланных известно, и о том, что во время войны было...

Отца в битком набитой теплушке везут в Сибирь. «Я даже могу, когда вздумается, любую выпрямить ногу». Общение с Сильвией продолжается — в мыслях. Отец и дочь словно обмениваются письмами. Сильвия рассказывает, что происходит дома, где уже хозяйничают немцы и некому ее защитить. А отец тем временем в далекой и уже холодной Сибири знакомится с Настей — сильной женщиной, которая руководит колхозом. Лёне уже 18, но она все равно называет его малышом.

Шуба и шапка периодически становятся центральной темой обсуждения — Сильвия сокрушается, что отец их не взял и мерзнет, отец начинает осознавать, что теплые вещи надо где-то найти, иначе на лесоповале не выжить, Настя удивляется, что у Отца нет шубы и шапки, и приглашает его к себе в гости... Чуть позже Отец «рассказывает» Сильвии о своих планах: «До ноября мне и впрямь нужна шапка и шуба и что-то еще, что заставило б Настю дать мне шапку, любовь и шубу».

Насте Отец нравится, а малыш Лёня ревнует. Его, уже 18-летнего, забирают в армию. Перед отъездом он требует, чтобы Отец не трогал его маму Настю. Вообще, Лёня — странный парнишка. Вроде бы и прямо говорит, что думает, но мысли свои выражает настолько чудно, что и не понять его — он цепляется за слова, нанизывает их, а смысл почти ускользает. Ну, сами посудите: «Приеду — решу. От слова “решительный”». Или «Я вас сразу узнал, а вы лишь со второго раза. От слова “размер”». Это Лёня Сильвии говорит, война его в те места забросила...

Сильвия никак не может понять и принять этого молодого солдатика, и мысленно то и дело спрашивает у отца: «Папа, кто такой Лёня?». В общем, не складывается у Лёни с Сильвией совместная жизнь. Она молит Отца о совете: «Что делаете, если не приживаются? O, он не прижился, говорят все, кто его видит». А у их родителей в далекой Сибири тем временем потихоньку наладились отношения. О чем зритель и узнает из писем Насти, Лёни, Отца и Сильвии — мысленных и в солдатских «треугольниках»...

А теперь добавьте ко всей этой истории двуязычие. Отец и Сильвия говорят на латышском. Настя и малыш Лёня — на русском.

На экране вверху сцены всё время бегут титры — русский текст переводится на латышский и наоборот. Дополнительное очарование придает чистейший русский язык Мартиньша и Карины.

Очень хороший спектакль.

Отличная режиссерская работа Дмитрия Петренко — тонкая, выверенная, без фальши и наигрыша. Прекрасная игра актеров. Карина Татаринова бесподобна — душевную силу, любовь, переживания, страсть своей героини она показывает точной нюансированной игрой. Малыш Лёня Мартиньша Калиты — угловатый, старающийся быть грозным, слегка растерянный мальчик — сыгран лаконично и достоверно. Чуть наивный «тактик» Отец Каспара Годса полон достоинства и внутренней силы — даже когда замотан в женский платок. Илзе Трукшане очень хорошо показывает тоску Сильвии, оставшейся без отцовской защиты.

В создании спектакля также принимали участие Рейнис Озолиньш (музыкальное оформление) и художник по свету Мартиньш Фелдманис. Перевела пьесу с литовского Раса Бугавичуте-Пеце.

Увидите Malыšа на афишах — сходите, не пожалеете.

А уже 3 октября публику Лиепайского театра ждет еще одна долгожданная премьера, сорванная коронавирусом — лермонтовский «Демон» в постановке Виестура Мейкшанса.

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное