В последние два года Маэстро обширные интервью не дает — даже очень хорошо знакомым журналистам, а я таковым себя смело считаю. Да и тревожить-то его не очень осмеливаюсь, даже по телефону, который, если что, я знаю, всегда включен. Тем более не осмеливаюсь тревожить после февраля 2022 года, когда все изменилось, а в не менее родном для него городе Одессе — бомбежки. И даже вполне официальное интервью с Маэстро может быть недоброжелателями истолковано иначе, фраза может быть вырвана из контекста, а после этого — неприятности. Тем более после ухода в августе прошлого года супруги Ланы, родившейся в Одессе и с которой Маэстро прожил 61 год — кажется, действительно единственный человек в мире, с которым он был максимально откровенен.
Да и вообще, казалось бы, все давно уже сказано. «И так далее, и так далее, и что еще добавить?», — излюбленный рефрен Маэстро в некоторых кратких интервью, которые он дает в последние годы на Латвийском радио (а там он почти каждый день!), на телевидении... Хотя в действительности невысказанного очень много.
Кто-то давно заметил, что Паулс — это айсберг, видна только верхушка, но сколько там под темною водой... И добавить есть много чего.
Надо ловить момент, а таких возможностей сейчас не так уж много. Как говорится, следите за рекламой. Эта встреча в хранилище была свободной, вход — 5 евро всего! Собралось человек 50, было еще несколько пустых мест...
Я в последние годы чуток как Маэстро — в том смысле, что тоже редко выезжаю столь «далеко» от центра Риги, в которой живем всю жизнь. Ехать в Ильгюциемс — это, значит, надо садиться на пятый трамвай, пересекать Даугаву и ехать в район Риги, в котором Маэстро и родился, кстати, более 88 лет назад. С одной стороны — Даугава, с другой — Дзегужкалнс, а вот совсем недалеко, в полутора километрах, парк Нордекю, в окрестностях которого некогда стоял дом семьи Паулс и в котором жили отец, рабочий стекольного завода, мама-домохозяйка (заметьте, в конце 1930-х супруга рабочего могла себе это позволить!) и младшая сестренка Раймонда — Эдите. Старый дом давно снесен, но неподалеку — кладбище Лачупес, на котором похоронены родители Раймонда и где (ни для кого, кажется, уже не секрет) свое последнее земное пристанище найдут Маэстро и его супруга.
Началось все немного нервно. Пятый трамвай категорически не приходил.
Я еще не знал, что на другом конце маршрута, на Петерсалас, случилась авария, упали на рельсы развалины старого дома... После пятнадцатиминутной паузы — быстро сел на трамвай первого маршрута, доехал до Ботанического, а уж там до Хранилища минут десять пешком. Напомнило, как в 1996-м договорился с Маэстро на интервью в президентском дворце, он тогда был советником по вопросам культуры президента Гунтиса Улманиса. И случилась авария у железнодорожного вокзала, транспорт остановился на полчаса, и я за десять минут от вокзала до замка проделал «марш-бросок».
Бежал, зная, что Маэстро — пунктуальный, как никто.
Опоздал на пять минут. Как и сейчас, кстати. По счастью, Маэстро вышел в небольшой зал Хранилища минуты через две, из соседней комнаты, из которой пахло крепким кофе.
Важная деталь: вышел, поигрывая подаренной ему чуть более года назад дочерью Анетой палочкой. Все-таки он великий Артист и знает, что на публике должен держать и спину, и вообще — облик. Он этим искусством владеет до сих пор по полной программе. Ояр Рубенис как раз рассказал историю «в тему» — из того времени, когда он был директором Латвийского Национального театра. Утренняя репетиция в театре с Паулсом, начало в 11.00, а артисты, как правило, опаздывают — кто на пять минут, кто на десять. Но Паулс ровно в 11 утра — за роялем. Ждет. И только один раз было исключение — пришел в одиннадцать, сел за роялем, а репетировавшая с ним великая певица Элина Гаранча (ее он знает с ее детства) пришла еще за полчаса до него. Суперпрофессионалка!
И Паулс удивлялся: «Кто-то наконец пришел раньше меня?!»
Забегая вперед, сообщу, что на нынешней встрече, состоявшейся в цикле «Музыкальные салоны», сообщено, что вскоре выйдет новый совместный диск Элины Гаранчи и Раймонда Паулса — это будет уже явно международный проект. Следите за рекламой. А Юрис Вайводс, отвечая на мой вопрос, сказал, что в октябре-ноябре в «Дайлес» грядет премьера новой версии мюзикла Паулса «Дикие лебеди» (помнится, была отличная премьера первой версии в 1995-м).
Будет ли на сцене играть сам Маэстро — как всегда, вопрос. Пока Паулс задумчиво смотрел в окно Хранилища, Рубенис, будучи соседом по дому, рассказывал, что там, где премьера Паулса — там касса и успех! Пришла некогда к нему идея — позвать Паулса в Национальный театр, а Волдемарович привычно отнекивается: дескать, нет идей, времени... Хотя театр — через дорогу от дома. Ровно через месяц — звонок: «Ну давай, сделаем...». Потом начинаются уговоры — чтобы Маэстро сам играл во время премьеры на фортепиано. И ситуация повторяется.
«Мало платите, поэтому приходится еще и играть!», — моментально завершил сейчас рассказ Ояра Паулс под общий смех присутствующих.
Вообще-то это наше и Паулса счастье, что у него такой характер — достаточно «крылатый», можно сказать. Он ни минуты не может без юмора. Он мудрый: даже в самый тревожный момент умеет постараться обратить все в шутку, тому масса примеров. И это еще один из даров Маэстро! Он сейчас еще и о Музыкальной академии с ее сексуальным скандалом шутил и извинялся, что является вообще-то почетным профессором этой академии, в которой учился...
И зная этот дар, я давно хотел, чтобы на один мой вопрос Маэстро ответил невероятно серьезно и открыто. Чтобы приоткрылся хоть чуть-чуть подводный мир айсберга — настоящий и слегка опасный, между прочим. Мне кажется, мне это сейчас удалось. Правда, пришлось встать, выйти из-за колонны, подойти к столу с виновниками торжества и предварить вопрос краткой речью о том, что
за тридцать лет в моей практике было, как минимум, тысячи интервью, с Паулсом — штук пятьдесят, но я никогда не задавал ему сакраментальный вопрос о том, как следует жить?
Я задавал этот вопрос только избранным — академику Дмитрию Лихачеву, артисту Зиновию Гердту, кинорежиссеру Отару Иоселиани, недавно приезжавшему к нам одному из лидеров «Солидарности» Адаму Михнику. Просто это такие величины, которые знают, как жить в любые времена. И, кстати, у всех ответы были единственно верными. Как и сейчас, кстати.
Но в случае с Паулсом я еще и углубил вопрос: напомнив, что он — редкий из нынешних латвийцев, который пережил несколько эпох.
Как минимум, три. А если учесть и нынешний период, то и все четыре. Началось все при Карлисе Улманисе, а уж Вторую мировую войну Паулс помнит — особенно, как в 1941-м и в 1944-м он с отцом вырыл яму во дворе ильгюциемского дома и при бомбежке быстро драпал туда всей семьей («И вот тут бы ты, Шаврей, уже не шутил!», — говорил мне Маэстро, рассказывая этот уникальный факт биографии лет двадцать назад).
Так вот, как удается успешно и порядочно прожить, невзирая ни на какие эпохи? Маэстро понял тему слету. Долго, секунд пять смотрел в окно, за которым родной Ильгюциемс, бывший аэропорт «Спилве» (из-за него, собственно, бомбежки и были), столько воспоминаний, радостей и печалей. Потом повернулся ко мне и рассказал историю, как в 1943-м, когда ему было только семь лет, он уже выступал на эстраде, а в зале были немцы.
«И они мне аплодировали — ногами. Помню почему-то, как ногами аплодировали — гул такой был. А я — играл. И потом тоже играл. Но песни про партию так и не написал. Как удалось? Не знаю...» Опять секунд пять смотрит в окно — у музыкантов такие паузы называются «генеральными музыкальными».
«Но я никогда никого из коллег не упрекал, если они что-то подобное писали, потому что у каждого своя судьба...»
Давайте все-таки вспомним, что, например, великий режиссер Эдуард Смильгис, о котором говорилось в этот вечер, жил двойной жизнью — одновременно создавал новый театральный язык для Латвии, но с трибуны славил Сталина. И за это худрук Нового рижского театра (НРТ) Алвис Херманис решил не восстанавливать на брандмауэре реконструированного НРТ портрет Смильгиса. И Паулс шутит теперь: «А повесьте туда вместо Смильгиса моего приятеля Андриса Кейшса, вот новый язык!» Напоминаем, что с отличным артистом НРТ Кейшсем Маэстро создал уже несколько музыкальных программ и весьма активно продолжает выступать с ним по сей день.
«В общем, удалось свою жизнь как-то прожить честно», — пошел на коду Маэстро.
И мне это напомнило историю про одного из немногих настоящих друзей Паулса — великого артиста Андрея Миронова. Он в конце 1970-х во время знаменитой встречи со зрителями в телевизионном центре «Останкино» получил записку от студентов: «Как жить?» и Миронов ответил сразу — «Честно жить».
Под занавес почти двухчасовой встречи Раймонд Волдемарович сейчас играл, и достаточно много — двадцать минут. Играл фрагмент «Каравана» своего любимого Дейва Брубека и выдавал такую виртуозную технику, что действительно поражаешься.
«Но лучше всего я все-таки играл в начале шестидесятых, — сказал мне потом Паулс за кулисами встречи. — Тогда снимали фильм «Три плюс два».
Снимали на Черном море, а все остальное делали на Рижской киностудии, и я играл там на фортепиано музыку. Понимаешь, композитор фильма Андрей Волконский написал одну основную тему для фильма, получил гонорар — и убыл в Таллин отмечать, да так и не вернулся, сам понимаешь. И тогда позвали меня, и я импровизировал и играл весь фильм.
Вот там мое лучшее время и моя техника — слушай ту мою музыку за кадром!»
Самое главное: Маэстро играл мелодию одной своей знаменитой песни и через полминуты публика запела слова — невдалеке от отчего дома Маэстро.
«Raudāja māte, raudāja meita
Raudāja mēness debesīs
Raudāja māte, raudāja meita
Dzīve ir gara, mūžs ir īss».
«Плакала мать, плакала дочь
Луна плакала в небесах
Плакала мать, плакала дочь
Жизнь длинна, а судьба коротка».
В этом Хранилище сейчас первый инструмент Маэстро, на котором он начинал свою творческую судьбу — детская скрипочка, изготовленная его отцом. Только потом (впрочем, все в том же раннем ильгюциемском детстве) он все же остановился на фортепиано.
Маэстро и сейчас говорит абсолютно честно: «Все-таки фортепиано — главная радость моей жизни, была всегда и остается до сих пор. Буду играть, пока могу!»
Вместо постскриптума. В девять вечера уже темно, стою на остановке трамвая. Появляется из темноты вдруг знакомая: «Ой, что ты тут делаешь?» — «С Раймондом Паулсом встречался!» — «Опять шутишь?»
В это время вдруг из-за угла, по дороге из Ильгюциемса, по которой в свое время столько раз в разное время суток пешком шел будущий Маэстро, появляется... пятый трамвай, старый, дребезжащий, не низкопольный, как другие. Маршрут восстановлен, все продолжается.
А в Ильгюциемс Маэстро еще вернется...
