Польские каникулы в Риге

Ирландская авиакомпания доставляет поляков в Латвию не только из Модлина, но и из Кракова, а с недавнего времени и из Гданьска, в основном на более длинные уик-энды. Целью является знакомство с Ригой, иногда — это комбинированная поездка «Рига-Юрмала», а порой вместо курорта отдают предпочтение поездке к реке Гауя. Тяжело из Риги посетить и Латгалию, если вы тут всего на несколько дней. Польские туристические поездки в Латвию начались не со вступления обеих стран в Евросоюз или Шенгенскую зону, и даже не с обретением Латвией независимости в 1991 году. Их организовывали уже в XIX и XX веках. Лиепая, расположенная относительно близко к польской этнической территории, была особенно популярна.

Изменения произошли в межвоенный период, когда две страны разделяла река Даугава, а в Бирштонас и Палангу поляки проехать не могли из-за закрытой для них литовской границы.

В мае 1934 года на четвертой странице Dziennik Wileński («Вильнюсский журнал»), того же номера, в котором рассказывают о перевороте Улманиса, мы найдем рекламу курорта Кемери (ранее польская пресса называла его на немецкий лад Kemmern). Помимо перечня болезней и рекомендованных методов лечения мы наткнемся на настоящую приманку:

«Чудесный парк, ежедневные концерты первоклассного симфонического оркестра, танцы, мероприятия и представления. Различные спортивные занятия, бесплатная библиотека и читальный зал. До морского берега (Яункемери) легко и недорого доставят за несколько минут. В Кемери находится огромное количество благоустроенных гостевых домов, вилл и отдельных недорогих комнат, что делает курорт доступным для всех желающих».

Что ж, большая часть этих достопримечательностей была и в Друскининкае (до войны он принадлежал Польше, до того, как осенью 1939 года перешел к Белорусской ССР, а позже — Литовской ССР), но у Кемери было два, а то и три дополнительных преимущества для поляков: пребывание за границей, Балтийское море и, наконец, близость к прекрасной Риге, которая в то время ассоциировалась со знаменитым Рижским техническим университетом, обучавшим польских выпускников, польско-советским договором от марта 1921 года, но прежде всего с прекрасными памятниками — следом мультикультурного прошлого.

Недаром в польской туристической прессе Ригу называли «латышским Гданьском». В 1936 году в редакцию журнала Turystyka («Туризм»), который издавал Orbis (польское государственное туристическое агентство, аналог тогдашнего латвийского Celtrans), поступило «Письмо из Латвии» (к сожалению, анонимное) с описанием впечатлений о Рижском заливе. Подчеркивалась красота латвийских садов и Старого города, благодаря которым Рига «очень напоминает наш Гданьск». Про Ригу было написано:

«В центре города очень широкие, красиво заасфальтированные улицы, в нем много старинных зданий, как, например, Дом Черноголовых, старая башня (бывший пороховой склад), где ныне находится Военный музей, также есть две исключительно красивые евангелические церкви: Домский собор и церковь Святого Петра. С высоты их башен, на которые ведут довольно удобные лестницы, открывается чудесный вид на всю Ригу и ее окрестности. В центре города установлен новый Памятник Свободы. В Риге также есть памятник Неизвестному солдату, так называемые BRALU kapi, исключительно красивый в своей простоте и композиции».

Вот тут автор ошибся — «Братские могилы» (название Brackie Mogiły польская пресса использовала для этого кладбища до 1940 года, сейчас чаще всего пишут Cmentarz Braterski, «Братское кладбище») — красиво обустроенное военное кладбище, а не «латвийская могила неизвестного солдата» (для поляков важный символ независимости, до 1944 года часть варшавского Саксонского дворца, который в скором времени должен быть реставрирован).

В «Письме из Латвии» упоминается Рижское взморье, которое было названо «одним из самых красивых песчаных пляжей на Балтийском море». Как писалось, «культурно обустроенная приморская местность с прекрасными курзалами, виллами, пансионатами, где можно поселиться от 3-4 латов и до 10-12 латов в сутки». Бюджетность отдыха в Латвии неоднократно подчеркивалась польской прессой — упоминалось, что у северных соседей красивее, ухоженнее и доступнее по сравнению с Западной Европой, Сопотом или Восточной Пруссией.

Много информации о поездках поляков в Латвию Orbis публиковал в журнале Turystyka — в двух версиях: варшавской и вильнюсской.

В 1939 году в страну северных соседей рекламировали сразу несколько поездок: турпоездку в Ригу (краткосрочное пребывание на несколько дней) и «полноценный» отдых на Рижском взморье, две или четыре недели в летнее время. Перелет в Ригу через Вильнюс с компанией LOT в 1939 году стоил 39 злотых (для сравнения: в Таллинн — 74 злотых, в Хельсинки — 103 злотых).

Чем завлекало польского туриста издание Turystyka? Ну прежде всего «восхитительными пляжами», «отличными ресторанами и кафе», «хорошими пансионатами», «обильным и вкусным питанием» и, что немаловажно, «близостью к Риге».

Остановиться близ Рижского взморья предлагали в Кемери, Булдури, Майори и Дубулты. Кемери популяризировали как место, где можно искупаться в «источниках, серных, грязевых и углекислых ваннах». Как менялись цены курортов? Журнал Turystyka в августе 1939 года приглашал всех на сентябрьское посещение Латвии, которое… видимо, так и не состоялось. «13 сентября в Ригу оправится первая осенняя группа туристов, в столице Латвии они проведут пять дней — возвращение в Вильнюс состоится 18 утром», — рекламировала газета. 19 сентября 1939 года советская армия вошла в Вильнюс. Начался печальный период в истории Балтии.

Путешествовать в 1930-х годах могли себе позволить лишь более состоятельные, то бишь очень немногие, поляки. Такова в то время была природа туризма. В менее известные места Латвии, конечно, пробирались журналисты. Варшавское издание Dzień dobry! Gazeta Codzienna («Доброе утро! Ежедневная газета») в сентябре 1933 года публиковало репортаж из Латвии под названием Nadbałtycki kraj bursztynu i 218 tys. pieśni ludowych («Балтийская страна янтаря и 218 тысяч народных песен»). Автор расхваливал курорты Рижского взморья, отмечая, что они могли бы побить рекорд красоты польского побережья (поляки в то время чаще всего посещали Юрату, Ястшембя Гуру, Орлово, а также район нового порта, построенный в межвоенный период — Гдыню). «В то время как, — он тут же ехидно добавило издание, — Латвийские порты Лиепая и Вентспилс во всех отношениях соотносятся с Гдыней и Пуцком, как, скажем, яйцо с курицей».

Здесь дало о себе знать польское чувство превосходства. Автор положительно охарактеризовал Ригу как «несомненно самый красивый город в Латвии» и Лиепаю с «причудливо изогнутыми, узкими улочками, напоминающими переулки Вильнюса». Под удар попали Резекне, Даугавпилс и Вентспилс. Журналист сравнил эти города с ныне белорусским Пинском, столицей Полесья (региона, который до 1939 года был лидером по безграмотности и слабому экономическому развитию, а большинство жителей не могли даже обозначить свою национальность, называя себя просто «тутошними»), где в 1930-е годы вырос Рышард Капущинский (Ryszard Kapuściński), польский писатель, путешественник и журналист (к сожалению, его ценные публикации так и не были переведены на латышский язык).

После Второй мировой войны поляки не ездили в Латвию в качестве туристов, а если и отправлялись, то на «поезде дружбы», созданном Обществом польско-советской дружбы (Towarzystwo Przyjaźni Polsko-Radzieckiej). Журналистам, конечно, повезло больше. Кристина Збиевска (Krystyna Zbijewska) из краковского Dziennik Polski («Польский журнал»), побывавшая осенью в Риге и Юрмале, была в восторге от Jūras Pērle, который в то время был недоступен для туристов из Польши, хотя говорят, что это место когда-то посещал Владислав Гомулка (Władysław Gomułka), первый секретарь Польской объединенной рабочей партии.

«Длинный зал, длиной десяток метров, окруженный стеклянной стеной из окон, выходит на море. Не поддерживаемый никакими аркадами или колоннами, он буквально висит в воздухе на высоте нескольких этажей, прямо над берегом. С любого места за ресторанными столиками здесь — словно с причала или борта корабля — открывается чудесный вид на Балтийское море, то бурное, пенящееся белыми волнами, то спокойное, переливающееся стеклянной гладью зеленоватой воды. (...) В то время как полоса песчаного пляжа, растянувшаяся на несколько десятков километров, абсолютно пуста, в Pērle (так называют ресторан, нависший над морем) — всегда полно и шумно. Пересекаются разные языки. Зарубежные гости Латвии посещают Рижское взморье. Едут в Юрмалу (...) Так давайте же выпьем латвийского бальзама в соседнем Булдури — в ресторане Jūras Pērle, с его красивым залом с видом на море».

Jūras Pērle больше нет. Но есть другие достопримечательности, привлекающие польских туристов, которые все больше узнают о своих балтийских соседях. Например, Дом Черноголовых, заново отстроенный в 1999 году — в нем был подписан Рижский договор, положивший конец польско-большевистской войне.

Во время Второй мировой войны Риге повезло намного больше, чем Варшаве,

поляки ценят городскую аутентичность, влюбляются в рижскую сецессию, деревянную архитектуру, не имеющую аналогов в таком масштабе в Варшаве, аутентичный Центральный рынок или менее аутентичный, но превосходно преображенный квартал Агенскалнс. Туристы знакомятся также с Московским форштадтом, посещают Музей оккупации и Музей Рижского гетто — места, в которые трудно влюбится с первого взгляда. Идут по стопам церквей многочисленных конфессий. Кемери привлекает поляков и своим живописным парком, но открытия там отеля времен Улманиса мы все еще ждем.  

С польского перевела Алина Смильгина,
ученица Даугавпилсской государственной польской гимназии им. Ю.Пилсудского