— Программный документ правительства Кучинскиса предусматривает создание плана по переводу финансируемых государством и самоуправлениями школ на единый стандарт обучения — и на единый язык обучения. То есть школам нацменьшинств грозит, судя по декларации правительства Мариса Кучинскиса, перевод на латышский язык обучения. Каково ваше, как главы комиссии по образованию, мнение по поводу этого пункта декларации?
— Этот пункт в том виде, в каком он фигурирует сейчас, был внесен в декларацию после сложных дискуссий с товарищами по коалиции, в том числе с Национальным объединением. Если вы заметили, там не подразумевается никакая конкретная дата. Так как есть очень хорошее понимание того, что резкие движения, например при указании, что за полгода-год планируется что-то кардинально менять, могут вызвать очень серьезные волнения в обществе.
Именно поэтому там подчеркнуто, что этот переход — не закрытие школ национальных меньшинств, а постепенный переход на основные программы обучения на госязыке. И что это будет плавно сделано, без больших эксцессов.
— Ну а как — плавно? Сейчас пропорция [преподавания на латышском и русском языках в школах нацменьшинств] 60:40, через год будет где-то 65:35, 70:30? Каков план-то?
Сейчас такой конкретной даты нет. Ее не существует ни в комиссии по образованию, ни в Сейме, ни в планах министерства. И декларация подразумевает: шаги и темп этих изменений — обязанность, возложенная на Министерство образования.
Что комиссия может сделать в Сейме — это следить, чтобы эти возможные изменения были осмысленны и реальны.
— А каково ваше личное отношение к обучению в школах нацменьшинств только на государственном языке?
В моем понимании — это не значит, что преподавание предметов на родных языках детей будет прекращено. К чему мы идем — это к повышению конкурентоспособности всех учащихся в Латвии.
Что под этим подразумевается? Юноши и девушки когда-то заканчивают школу и идут в вузы. Латвийские вузы преподают программы на латышском языке. Я сама сейчас учусь в магистратуре на отделении организации здравоохранения. И на моем курсе две молодые женщины, получившие свои степени до того в латвийских вузах, надо признать, с трудом могут участвовать в учебном процессе, потому что не настолько владеют латышским языком.
Это значит, что они сразу уже менее конкурентоспособны и в получении своей степени магистра. И вот чтобы избежать таких ситуаций, я думаю, основные предметы каким-то образом мы должны перевести на преподавание на латышском. При этом сохраняя ту особенность, те этнические корни [что есть в культурах нацменьшинств].
— Назовите, пожалуйста, год, когда это будет.
— Я не могу назвать этот год.
— Национальное объединение говорит — 2018-й.
Они говорят, 2018-й, а в декларации другое… Я не хочу заниматься спекуляциями по поводу года. Потому что мы не можем просто так вот каждый по своему усмотрению какое-то число определить. На то это и обязанность МОН, еще и учитывая, как дети себя [в процессе реформы] будут чувствовать.
