Отвечать на него призваны преимущественно россияне (но не только), которые после 24 февраля выступили с антивоенными заявлениями, признались в сетях или в интервью, что шокированы, раздавлены войной, в ужасе от того, что сотворила РФ и ее президент. Для многих это личная трагедия — они вынуждены были покинуть родину.
Антивоенные выступления этих людей не впечатляют даже их единомышленников. Казалось бы, они на одной стороне. Однако задающие вопрос-близнец усиленно дистанцируются, подчеркивая более последовательную свою позицию. Обобщенно так: «Мы всегда знали, что Путин — людоед, и боролись, а вы знали, но молчали (сотрудничали, пользовались благами, не уезжали)».
Досталось Марине Овсянниковой, которая провела свою акцию за спиной у Андреевой на Первом канале («а почему она так долго работала в пропагандистском СМИ?»). Обвинения обрушились на актрису Чулпан Хаматову, недавно давшую интервью. И про других известных людей, которые выступили против войны, и которые уехали или пока остались в России, тоже в сети можно почерпнуть много интересного.
Я не пишу сейчас про самих украинцев. Как в интервью отметил российский кинокритик Антон Долин, им сейчас можно говорить абсолютно все. Имеют право.
Но мы-то чем меряемся? Степенью своей беды? Общей беды?
Разумеется, выступи Хаматова с оправданием действий Путина, ее бы размазали. Промолчи она — соответственно, получила бы за отсутствие позиции. Осудила и раздавлена случившимся? Повинна в том, что подыгрывала все эти годы. И вообще — она хорошая актриса, и сыграть эти чувства в интервью ей — раз плюнуть. Соверши она акт самосожжения, и он бы многих не убедил. Как «не впечатлил» многих поступок Овсянниковой. Не впечатлил. Невзирая на угрозы, поступающие в их адрес, подкинутые свиные головы к дверям и литеры Z, намалеванные на дверях.
Людям всегда мало чужого — крови, покаяния, отчаяния, вины, совести.
Неважно, что многие из этих вторых тоже теперь, по сути, беженцы. Пока выглядит так, что они не смогут вернуться в РФ долгие годы. Если вообще смогут когда-нибудь.
Даже у украинцев-беженцев, в этом смысле (подчеркиваю — в этом смысле!) больше шансов вернуться в свою страну. В центре приема беженцев, где я помогаю с оформлением пособий, одна женщина, узнав, что ее записали только на 2 мая на прием в соцслужбу, сказала мне: «Ой, как долго… Я же надеюсь, что к тому времени уже вернусь домой».
Я не знаю, получится ли к этому времени, но,
когда закончится этот ужас, она обязательно вернется
— у нее там осталась мужская часть семьи и родители. А вот
получится ли вернуться у Хаматовой, Антона Долина и других россиян — большой вопрос.
А ведь и они хотят вернуться домой.
Но сейчас так: «Эти совестливые сейчас будут вылезать, как грибы после дождя. Пусть деньги для детей Украины собирает, облегчит совесть». «Розовый пони, которая еще совсем недавно, прикрываясь Путиным, собирала деньги в свой фонд. …А теперь она свалила и у нее несчастье, она недоумевает. Раньше нужно было думать, взрастили монстра, который теперь детей убивает».
Пишут люди, которые тоже против войны. Непогрешимые, вероятно, борцы с любым режимом, включая домоуправление, с самых пеленок. Никогда в жизни не менявшие ни своего мнения, ни позиции. Никому не верящие, а потому ни в чем не разочаровывавшиеся. Они-то точно знают, что «свалить» в эмиграцию — это счастье.
Нет шансов сегодня ни поменять свое мнение, ни высказать
— тебя тут же приколотят к столбу, макнут в место, где ты работал, найдут твой старый пост или интервью, где ты не призывал к убийству Путина (как будто все подряд призывали и не стеснялись), припомнят твою биографию, начиная с младенчества.
И это же не только о россиянах. Совсем недавно мы обсуждали «серую зону» — 46% тех, кто в известном опросе SKDS не поддержал ни одну из сторон. Могу предположить, что выскажут в их адрес, если этот сегмент вдруг бы уменьшился через некоторое время в пользу сочувствующих Украине. И размер булыжников, и объем ведер презрения, и количество станиславских, ну и, разумеется, «а где вы были раньше?»
Опасный тренд. И без единого шанса.
