Что такое выдающаяся пьеса «на все времена«? Это драматургический материал, который разыгрывается, как правило, в определенное время и в определенном месте, но по сути, идея, заложенная в этот материал, может трансформироваться в иное время, другое место. Но суть при этом останется. Нет, господин Голомазов как раз не менял время и место, но ассоциации с различными ситуациями, которые актуальны прямо здесь и сейчас (равно как и во всем мире) — налицо.
Коллаборационистский режим Виши на юге Франции времен Второй мировой войны. Как известно, официально юг Франции фашистами оккупирован не был, тут главным был совершенно французский, а не фашистский маршал Петен (легендарный герой Первой мировой, кстати), который, тем не менее, сотрудничал с фашистским режимом Гитлера на многих направлениях — тут вам и преследования коммунистов, евреев, участников Сопротивления. Несколько странная, конечно, ситуация (даже сюрреалистическая)— подмятые под Германию французы становятся соучастниками преступных событий... Но как
часто мы видим и сегодня примеры, когда многие из нас выбирают то, что потом мягко пытаемся оправдать расхожей фразой о том, что «пришлось выбирать меньшее из двух зол».
Более десяти задержанных, которые более суток сидят в тюрьме, ожидая своей участи. И в данном случае начинается своеобразный, извините за модное слово, «квест». Я перед этим не читал этой великой пьесы Артура Миллера, не видел других ее сценических воплощений, поэтому до конца двухчасового спектакля был невольно поставлен в ситуацию — «А как бы поступил ты сам?». Чего, возможно, режиссер и желал достичь. Коммерсант, художник, артист, электромонтер, официант, безмолвный бомж, мальчонка, князь, старый вояка-психиатр... Каждый ждет, когда его вызовут в кабинет «на проверку документов», и каждый рисует дальнейшую ситуацию по своему.
Электромонтер в исполнении Виталия Яковлева наверняка тайный коммунист — кстати, залетел в кутузку явно за чтение запрещенной книги, которая у него в руках. Он предупреждает всех, что это явно конец, он знает знакомых на железной дороге, где работает — польский машинист повезет всех в Освенцим. Артист в исполнении Якова Рафальсона (отличный выбор — артист до мозга костей Рафальсон играет артиста!) не верит во все это, говорит, что все это банальная проверка документов, а все остальное — бредни «социалистов», таких как этот электромонтер.
И то дело: ну не может быть, чтобы немцы, эта великая культурная нация, банально сжигали кого-то в печи! Кстати, тоже то еще артист: вроде несерьезный такой и разудалый, ему бы в опереттах играть, но залетел тоже за книги — выкидывал из своей библиотеки книги Томаса Манна и Фридриха Энгельса. Забыл, что на каждой книге его фамилия.
Коммерсант в исполнении Дмитрия Палееса отделается легким испугом (откупился?) и торжественно уйдет на выход в правую сторону, вызвав уверенный взрыв надежды у артиста: «Ну вот видите!».
Страх, «осколки надежды», подсознательное ощущение грядущей истины и правды (а она страшна) — ничто не может до последнего поколебать слепую уверенность многих в то, что смерть вообще-то далеко, что жизнь не может прерваться вдруг так нелепо.
Даже когда ОТТУДА, из кабинета профессора-инквизитора (Олег Тетерин — если не знать, что хороший человек, так сразу бы сказал, какой же гад вежливый он на сцене!), не возвращается уже никто — ни мальчонка, ни официант (Александр Маликов), ни бомж (Александр Полищук), ни сам артист, никто.
Здесь очень много монологов и диалогов, все происходит на фоне неизменчивой сценографии Михаила Краменко (в тюрьмах вообще — сценография всегда стабильна!), без переодеваний (костюмы Кристине Пастернаки) но среднестатистическому зрителю во время этого действа скучно быть явно не должно. На всякий (а может, и не на всякий) случай в середине пьесы режиссер делает весьма яркий хореографический номер, аки Роман Виктюк в «Служанках» какой. О, Господи! В великолепной фашистской форме выходят два красавца, Максим Бусел и хореограф Артур Скутельский, которые устраивают демоническое па-де-де, при этом с некоей пародией на еврейские танцы. О-о-о-о-о! Почти «Гибель богов» Висконти, когда мир перевернулся, и возможно все — включая, между прочим, самое страшное. Это все после душераздирающего рассказа вновь пришедшего «клиента» — австрийского Князя, у которого на глазах арестовывали и убивали музыкантов его небольшого оркестра.
Так вот, Князь — это совершенно отдельная история, во всех смыслах. Начать с того, что его играет Юрий Кушпело! Профессиональный артист, работавший в саратовском и рижском ТЮЗах, в последние тридцать лет работавший диктором на радио и телевидении, он вернулся на сцену. И как играет! Я ни разу Юрия не видел на сцене, и тем интереснее было наблюдать за каждым движением лица и рук его героя, в котором выписан идеальный герой не нашего времени.
Благородный, вежливый, сдержанный, предупредительный. Умный. При этом не боящийся вежливо говорить правду о том, что фашизм есть фашизм, а страх есть страх. В общем, при «совке» таких пролетарии именовали «интеллигент выискался». Не знаю, как при фашистском, но вот при советском режиме слово «интеллигент» было вполне себе ругательным. В общем,
в мировом масштабе это — идеальный герой в поисках «Города Солнца» Кампанеллы, а по нашему просто — достоевский идиот.
Вообще это, конечно, ударная пьеса в том смысле, что просто раздолье для воплощения мужских образов разного пошиба — полтора десятка героев и отличных артистов, включая исполнителя роли мальчонки, юного Арье Лермана. Со стороны хорошо смотрится — разные характеры, лица, эмоции. Я бы даже больше сказал: наслаждаешься тем, что режиссер, почти как Станиславский, скончался — в артистах. И ты лицезришь совершенно блестящие сами по себе образы нервного художника (Алексей Коргин), уютного такого и пышного коммерсанта (Дмитрий Палеес), психиатра (отличнейшая работа Игоря Чернявского!). У нас действительно замечательные русские артисты! Им только хороших постановщиков и благодатный материал подавай!
И точно так же по смыслу пьесы —
как и его герои, пытливый зритель начинает искать суть пьесы. Она о свободе слова? Или просто — о свободе? А ведь это сладкое слово актуально во все времена, особенно сейчас,
когда, уж извините за упоминание, пандемия и вы наверняка знаете, что происходит в Москве, родном городе режиссера Голомазова — ограничения, задержки в парке. Кстати, документальный факт, который может шокировать, но так оно и есть: великой актрисе Инне Чуриковой сейчас запрещено играть, потому что ей 77 лет, а согласно решению правительства Москвы запрещено вообще выходить на улицу людям старше 65.
И можете рассуждать, верно это ли нет, можете быть законопослушным, как артист или мятежным, как психиатр, который призывает к побегу — все равно вас загребут. Если не за то, что вы еврей (кстати, еврейскую тему режиссер явно специально несколько «нивелировал» — по пьесе там почти все евреи) или коммунист, так за то, что вы (смотрите более широко!) старше 65 лет или, к примеру, не поддерживаете режим президента Лукашенко. Или же против президента другой очень большой страны, соседствующей с Латвией.
Очередной вождь, от которого без ума большинство и чуть ли не все женщины хотят от него ребенка — сколько раз мир это уже проходил за последние сто лет?
В данном случае режиссер разрешает зрителю мыслить весьма широко, примеряя ситуацию на себя. Только раз подсказав зрителю перед спектаклем: пока все рассаживаются в партере и на балконе, на сцене артисты раскрашивают окна белой краской, то ли эвакуация то ли хлорка, то ли еще что-то... Что бы то не было, но все это идет по закономерной спирали — страх, сотрудничество, неудачник ты, фашизм. Зарождение фашизма из всего этого сора показано тут весьма отчетливо. «Обыкновенный фашизм», как у Михаила Ромма — и очень глубокий зритель уже в шестидесятые годы (тогда и написана пьеса Миллера) понимал, что документальный фильм советского режиссера вполне себе предполагает фашизм сталинского розлива.
И далее по пьесе вы погружаетесь в целый комплекс человеческих отношений, тут впору искусствоведам и специалистам по психиатрии диссертации писать. Перед вами, например, пройдет образ немецкого майора в исполнении Родиона Кузьмина-Рейзвиха, который старый солдат и не знает слов любви, но все же его дело — артиллерийское, а не то, чем занимается профессор, заставляющий первым делом очередного клиента попросту снять штаны. Чтобы посмотреть, а не обрезан ли, товарищ иудей?
Может, офицер этот поступит как тот немецкий солдат в «Семнадцати мгновениях весны«? Нет, тот просто пристрелил фашистов и спас радистку Кэт с детенышем, а этот — напился.
Не скажу, что это глубоко философская пьеса. Глубоко психологическая — да. Режиссер вообще назвал все это «социальным детективом». Когда в финале останутся два, как выяснится, самых главных героя пьесы — идеальный герой Князь и много чего повидавший на своем веку психиатр, — то придешь к несомненному выводу, что надежда умирает последней. Понимаешь, что все умрут... Потому что психиатр знает о человеке все, больше всех, причем досконально. Вообще, а вы разве не знали, что самый главный хищник на земле — это человек?
Не буду, что говорится, «спойлерить» — пусть этот спектакль посмотрят все и узнают финал. Могу сказать только, что идя после спектакля домой, все-таки приходишь к выводу, что главное, в чем суть этой пьесы — понять, как до конца остаться чистым и настоящим человеком? Но, кстати, по счастью, есть еще люди, которые могут сотворить такой подвиг, каковой сделала, предположим, легендарная Мать Мария — как известно, в концлагере ее оставили пока жить, а подругу обрекли на смерть, и тогда, пока подруга спала, она перешила ее смертельный номер на лагерной рубашке на себя. И погибла. И объявили ее святой.
«Кстати, бывают странные сближенья» — Мать Мария (Мария Кузьмина-Караваева) родилась в Риге, и на доме на углу Элизабетес и Пулквежа Бриежа, где она родилась, несколько лет назад ей открыли мемориальную доску. А жила во Франции, где ее и задержали. «Для проверки документов», ага.
