● Это — авторская русская версия текста.
Аўтарская версія па-беларуску — тут.
Tulkojums latviski pieejams šeit.
Недавно мне попались на глаза новости, которые свидетельствуют о том, что языковая проблема — это Ахиллесова пята многих стран. Например, в Латвии идут бурные дискуссии о том, стоит ли государству поддерживать СМИ на русском языке, либо нет — тогда останутся только частные. Спустя какое-то время я споткнулась о сообщение о депутатах Госдумы РФ, которые внесли на рассмотрение законопроект, направленный на «защиту русского языка», подразумевающий запрет на использование иностранных слов в вывесках, надписях, рекламе, информации об акциях, распродажах и тому подобное.
Прилетела ко мне весточка и с моей Родины, Беларуси. Долгие годы таблички на домах с названиями улиц, названия станций метро были на белорусском языке кириллицей, а также латиницей — поскольку для белорусов латиница не в новинку, мы используем ее с XIX века. Недавно благодаря стараниям активистов «русского мира» латиница была отменена, и вместо нее теперь — дублируются названия на русском языке. Не говоря уже о том, что за белорусский язык в моей стране можно сесть в тюрьму, и надолго.
У меня укрепляется впечатление, что язык в XXI веке становится идеологическим инструментом и частью пропаганды, а не просто средством общения. А что думаете вы? Я обратилась в соцсети со своими «неудобными» вопросами, и мне в личку написали несколько человек (их имена по их просьбе изменены).
Давно ли Вы живете в Латвии, какие ваши основные языки общения в повседневной жизни и почему?
Янис, 30 лет, латыш: Я использую латышский, мой национальный язык. Ежедневно я говорю на трех языках — латышском, английском и русском, соотношение примерно 60% — латышский, 35% — английский и 5% — русский. Легко переключаюсь с одного на другой.
Лёша, 26 лет, белорус: Переехал в Латвию я в начале 2023-го. До этого около года жил в Англии, поэтому к билингвальности начал привыкать уже достаточно давно. Я и в Беларуси старался практиковать белорусский в общественных местах, но, как ни странно, на белорусском в Лондоне я стал говорить значительно больше, чем в Беларуси — в первую очередь с украинским комьюнити, которое там большое и очень позитивно относилось к белорусскому — «чому розмовляеш російскою, у вас же е білоруська».
Русскоязычная среда тоже сохранялась — и местные знакомые, и много общения в Интернете и по телефону. Я тогда заметил первую особенность — и английского, и белорусского в жизни внезапно стало больше, но мозг оба языка воспринимал как иностранные относительно русского, поэтому иногда английское слово в мыслях и даже в речи могло замениться на белорусское и наоборот.
Удивительно, но
в Латвии у меня стало гораздо меньше русского и больше английского в быту, чем, собственно, в Англии
— работа полностью на английском, а в кругу общения практически нет русскоязычных латвийцев. Тут же я впервые стал ловить себя на том, что думаю по-английски, а не по-русски.
Роман, 33 года, белорус: В Латвию выехал вынужденно год назад с семьёй. Жена беларускую мову не изучала, но уже сбольшего понимает — потому с ней преимущественно на русском, так же и она с ребенком. Я с ребенком преимущественно на мове, чтобы хоть наслышанность была. В диаспоре, с друзьями и соцсетях 50/50 и плюс нотки украинского порой. Трудовая деятельность — в основном русский, плюс с украинцами на белмове, и еще вкрапления английского и польского. Соотношение по совокупности в течение недели, наверное, где-то 50% русский, 30% белорусский, 10% польский, 8% английский, 2% украинский.
Саша, 32 года, белоруска: В Латвии полтора года. Основные языки общения русский (с семьей и учеба), английский (дома с партнером). С недавнего времени все больше появляются вкрапления латышского в повседневной жизни. В будни чаще думаю на русском, на выходных, как правило, мозг переключается на английский и мысли формируются уже на нем. Самый сложный период — вечер будних дней, так как вечером занятия по латышскому, которые проходят на русском, а еще вечером с партнером уже на английском обсуждаем события дня. В итоге
какое-то время после учебы у меня в голове каша из русского, английского и латышского.
Лингвисты говорят, что язык влияет на мышление, потому что в нем зашифрованы культурные коды народа, архетипы. Согласны ли вы с этим?
Янис: Если я правильно понял вопрос, то да, я согласен с этим. У нас даже есть разные модели национального языка в зависимости от региона, из которого мы родом. Например, структура и окончание слов и предложений в Курземе будут другими, но более богатые и полные слова и предложения будут в Видземе и в Латгалии. Я за Латгалию, и у нас даже отличающийся язык, латгальский… Или, как говорят другие, диалект.
Лёша: Язык однозначно влияет на мышление, хотя бы потому, что одни и те же слова имеют разные оттенки в разных языках: перевод — это, по-хорошему, адаптация смыслов, а не буквально одно и то же, написанное разными буквами.
«Pride», «гордость» и «гонар» — немножко разные вещи.
Роман: С учёными согласен, конечно. Язык же это как отпечаток, индикатор эволюции народа, того, как на него влияла среда и они на нее. Характеры и темпераменты тоже сформировались под влиянием географии. Не представляю лично, как на плавном, размеренном, ровном порой до горизонта пейзаже Балтии, особенно прибрежной, могли бы сформироваться арабский или испанский язык и темперамент! Разве вам, мерно прогуливаясь по Юрмале, Паланге или Таллину, не хотелось более протяжно, «на дзэне», певуче говорить?
Также за собой замечал, что не могу ругаться на белмове, хоть лаянки (ругательств — Ю. К.) у нас целые недра, конечно… Но не стыкуется — не могу, и всё. Что тоже достаточно странно, ведь
наша мова развивалась и сберегалась в весьма агрессивных исторических условиях, но стресса, агрессии этой не вобрала вообще. Может, природа компенсировала, лечила — спасибо партизанским традициям за наши чистые души.
Отдам эту тему на откуп специалистам…
Саша: На мышление определенно влияет, конструкция построения мысли на английском совсем иная, нежели на русском. Про культурные коды интересная мысль. Однозначно меняется манера разговора и интонация, когда переключаешься на другой язык. Наверное, если понаблюдать, то можно заметить много отличий.
Если у вас будут дети, на каком языке вы будете с ними говорить?
Янис: Своих детей у меня пока нет, но в основном в моей семье мы используем латышский и немного английский для детей.
Лёша: Про детей нередко думал в этом ключе: если матерью будет иностранка, то это будет ее родной язык плюс белорусский. И плюс английский как самый вероятный язык общения внутри семьи. Если белоруска или украинка, то тут все проще: английский отменяется.
Саша: Если честно, я об этом не думала. Наверное, английский, и мы с партнером будем говорить каждый на своем языке с ребенком.
Стоит ли ликвидировать в Латвии общественные СМИ на русском языке — читаете ли вы местную прессу и как относитесь к этому решению?
Янис: Я читаю местные новости на родном языке — латышском. Я обратил внимание на эту тему. Я поддерживаю это, но в определенной степени. Насколько я поддерживаю, это зависит, честно говоря, от многих обстоятельств... И я думаю, что большинство людей чувствуют то же самое.
Лёша: Со СМИ я считаю, что не вправе решать за латышей. Вижу аргументы и за, и против. Эмоционально я за закрытие, рационально — не знаю...
Роман: Ликвидация СМИ по признаку языка — я против, это «совок» какой-то. В Латвии, безусловно, я читал местные СМИ на русском (и, спасибо LSM.lv — на белорусском), да, но от этого мне не стала мерещиться ЛатССР или губерния какая-то четыреждыединая. Потому что авторы этих СМИ не в Кремле, а тут, и пишут сами для себя. То есть более важно содержание и ценности СМИ, а потом уже форма подачи.
Те, кто с царём в голове и звездой во лбу, и до запрета, и после него будут читать рупоры Кремля, пока таковые будут. Но только после запрета у них и шанса на отрезвление-то не останется,
это не сблизит всех жителей Латвии, а только ещё более увеличит разрыв и непонимание между ними — это точно не путь к гармонии и благополучию.
«Та» сторона слабеет, её адепты в растерянности, и наоборот, считаю, надо усилить предложение от «этой» стороны и в понятной аудитории форме. Если бы мне, простите, презентовали Латвию на неизвестном мне языке — я бы не вдохновился, так как просто бы ничего не понял и многое бы потерял. А теперь — смог открыть для себя и приобрести целую Вселенную, которая была так близка, но малоизвестна. Сворачивание СМИ на русском языке должно произойти естественным путем, а не «высочайшим указом» — усилия, считаю, следует направлять на вторую чашу весов, на развитие всего латвийского, делать альтернативу всё более привлекательной, сейчас самое время — окно возможностей.
Саша: Если честно, то местные общественные СМИ не читаю. Если кто-то пришлет статью, то читаю, как правило, на английском. Наверное, неплохо, чтобы была возможность читать местные новости и на русском.
* * *
И последний вопрос я задала белорусам, живущим в Латвии:
Надо ли учить латышский язык, живя в Латвии, и почему?
Лёша: Конечно, надо. Я не уверен, останусь ли я тут дольше, чем на пару лет, поэтому пока усилий особо к этому не прикладываю,
ограничиваюсь тем, что не использую русский, ну и говорю paldies и lūdzu.
Роман: Латышский язык... Для эмигранта непростой вопрос, и мне местное фактическое двуязычие на первых порах очень помогло, конечно, восстановиться и адаптироваться — было комфортно. Но политику государства и
стремление самих латышей к сохранению и развитию своего языка и культуры поддерживаю однозначно, и делать они это умеют.
Сомневаюсь, что я как эмигрант внутри семьи перешел бы на латышский вместо белорусского, но осваивать для внешней коммуникации — это обязательно и к тому же просто вежливо.
Саша: Я считаю, что да. Даже если вы не планируете оставаться в Латвии, то выучить пару вежливых фраз не составит большого труда. Местным жителям очень приятно, и они в стопятьсот раз охотнее согласятся помочь. Лично меня трогает до слёз, когда иностранец хочет выучить слово или фразу не на русском, а именно на белорусском. А если в планах задержаться, то, конечно, лучше выучить. Тем более —
изучение языков полезно для профилактики болезни Альцгеймера.
* * *
Эти ответы заставили меня задуматься о том, что для меня сохранение родного — белорусского — языка стало делом всей жизни. Собственно, почему я здесь, в Латвии, и оказалась.
И самое страшное, что я могла бы услышать — это фразы «твоя мова никому не нужна» и «твой родной язык умер».
Думаю, многие жители Латвии поймут, о чём я.
