«Под тонким слоем земли обнаружили Варшаву, которой уже нет», — сообщил в конце марта крупнейший польский новостной портал. Археологи раскопали фундамент старого многоквартирного дома, который располагался на улице Генсия (ul. Gęsia), известной тем, что до войны по ней проходили процессии на еврейское кладбище, расположенное недалеко — наряду с еврейским кладбищем в Лодзи одним из самых больших в Европе; к счастью, сохранившемся до наших дней, как одно из немногих памятных мест варшавских евреев. «Здесь скоро будет построен новый квартал. А как же реликвии прошлого?», — спрашивали журналисты. Городские активисты, как всегда, критикующие жадных застройщиков, настояли на том, чтобы сохранить раскопанные стены, огородив их стеклом, в память об уже не существующем Северном районе (Dzielnica Północna). Эти районы, занимающие бóльшую часть Варшавы, сегодня в основном застроены многоэтажными зданиями времен Польской Народной Республики (интересным с архитектурной точки зрения историческим микрорайоном является Муранов, построенный «на руинах гетто» архитектором Богданом Ляхертом (Bohdan Lachert) на рубеже 1940-х и 1950-х годов). До 1943 года здесь в основном были многоквартирные дома, возможно, не такие красивые, как в центре Варшавы, но зато со своей душой. Символом Северного района стала торговая улица Налевки (Nalewki), название которой сохранилось до наших дней, хотя почти ни для кого оно ничего не значит. «Налевки были центром еврейского района. Густонаселенная (даже перенаселенная) широкая улица, по которой курсировали трамваи, отличалась преобладанием языка идиш и разнообразием нарядов — на Налевках верующих женщин можно было часто встретить в париках, а мужчин — в капотах», — пишет доктор Рафал Жебровский (Rafał Żebrowski) на сайте Еврейского исторического института.
До 1943 года Северный район населяли варшавские евреи. Здесь говорили на идише, языке трети довоенных варшавян (в отличие от многоязычной Риги, где можно было услышать множество языков, до 1939 года Варшава в основном оставалась городом двух сообществ, так как русские очень быстро исчезли после 1915 года).
Сегодня на территории Северного района, где сохранилась довоенная планировка улиц, но почти ничего от старой застройки (если не считать церковь св. Августина, которую можно видеть на послевоенных фото как единственное уцелевшее здание в этой части города), мы можем найти памятник героям гетто (открытый в 1948 году), социалистический многоквартирный дом с доской, увековечивающей память о том, что здесь жил создатель эсперанто, белостокский еврей Людвик Заменгоф (Ludwik Zamenhof), и вот уже десятилетие здесь работает музей «Полин» (POLIN), гордость варшавян, который просвещает не только на тему Холокоста евреев, но и о тысячелетнем сосуществовании двух народов на польских землях. В Польше довольно много учреждений, занимающихся изучением еврейского прошлого — это объединяет Варшаву и Ригу. Помимо «Полина», у нас также есть вышеупомянутый Еврейский исторический институт — его здание с довоенных времен находится напротив места Большой синагоги, которую до 1939 года посещали либеральные евреи, и гостем которой когда-то был президент Игнаций Мосцицкий (Ignacy Mościcki); последним актом подавления восстания в гетто был подрыв этой синагоги 16 мая 1943 года. Также скоро должно открыться общее учреждение Музея Рижского гетто и Холокоста в Латвии и Музея Варшавского гетто. Кроме того, в Варшаве до сих пор есть несколько синагог, в том числе старейшая «синагога Ножиков» возле площади Гжибовского, где до недавнего времени находилось здание Еврейского театра, непрерывно работающего после Второй мировой войны и ставившего постановки на идише (сегодня носителей этого языка в Варшаве очень мало, поэтому спектакли в театре играют на польском языке и только изредка предлагаются представления на идише). По случаю 80-летней годовщины восстания театр подготовил спектакль «Песни гетто» под руководством неутомимой Голды Тенцер (Gołda Tencer), еврейской актрисы, основательницы Центра идишской культуры (где проводятся курсы языка идиш), жены видного члена еврейской общины Шимона Шурмея (Szymon Szurmiej), многолетнего директора театра, жителя украинской Волыни, пережившего Холокост благодаря эвакуации в Советский Союз.
Хорошо, а когда началось упомянутое в названии статьи восстание?
Все началось 19 апреля 1943 года, когда еврейское гетто в Варшаве, созданное немцами осенью 1940 года, сократилось до довольно небольшого размера. С июля 1942 г. варшавских евреев начали депортировать в лагерь смерти Треблинка, именно тогда в знак протеста против уничтожения нации довоенный член Варшавского совета и президент Варшавского юденрата Адам Черняков (Adam Czerniaków) покончил жизнь самоубийством; дом, в котором он жил, сохранился до наших дней в Варшаве, на улице Хлодной (ul. Chłodna), ведущей в район Воля. Историки отмечают, что восстание в гетто было первой широкомасштабной вооруженной акцией польских и еврейских подпольных организаций против оккупантов и возникло в результате польской романтической традиции восстаний. Также оно считается первым «городским восстанием» в оккупированной нацистский Рейхом Европе — позже последовал бунт в Белостокском гетто, а в следующем году Варшавское восстание, в котором сражались в основном солдаты Армии Крайовой (Armia Krajowa, «армия Отечества»), находившиеся в подчинении польского правительства в Лондоне, а также члены других формирований, в том числе евреи, сражавшиеся в левой Армии Людовой (Armia Ludowa, «народная армия»). Непосредственной причиной апрельского восстания 1943 года стало решение о ликвидации Варшавского гетто в рамках германской политики «окончательного решения еврейского вопроса». Суть была в том, чтобы «умереть достойно», с оружием в руках и оставить след в истории, чтобы немцы не могли сказать, что еврейское население вело себя трусливо.
Восстание, не имеющее шанса на успех, длилось четыре недели — при равнодушии подавляющей части варшавян. Еврейская община погибала в одиночестве. В состав повстанческих сил входило более тысячи слабо вооруженных бойцов Еврейской боевой организации (левое крыло) и Еврейского воинского союза (правое крыло). В первой организации служили и женщины (кстати, недавно в издательстве Czarne вышла книга, посвященная женщинам-воинам гетто). Еврейских повстанцев поддерживало, хоть и ограниченно, польское подполье. На подавление мятежа нацисты направили две тысячи солдат. Точных данных о еврейских и немецких потерях нет, но, по примерным подсчетам, в апреле 1943 года в Варшавском гетто проживало не более 40 тысяч человек (в 1939 году «еврейская Варшава» насчитывала около 380 тыс. жителей). Почти все эти люди после подавления восстания были либо убиты на месте, либо высланы в лагеря смерти. Выжили считанные единицы, например, Марек Эдельман (Marek Edelman), известный послевоенный врач и политик.
Руководителем восстания был Мордехай Анелевич (Mordechaj Anielewicz) (1919-1943), командир Еврейской боевой организации, в настоящее время «покровитель» упомянутой в начале статьи улицы Генсия. Перед войной Анелевич был активистом в правой организации «Бейтар», а затем в левой сионистской организации скаутов «Ха-шомер ха-цаир» (политические взгляды до войны часто бывали непостоянными). В 1942 году он принял участие в организации Еврейского антифашистского движения в гетто, в которое входили социалисты и коммунисты. Позже был соорганизатором покушения на замкомандира Еврейской службы порядка, адвоката Якуба Лейкина (Jakub Lejkin), еврейского коллаборациониста. Он также был хорошим товарищем Эммануэля Рингельблюма (Emanuel Ringelblum), летописца Варшавского гетто. Командир Анелевич вместе с другими участниками Еврейского боевого движения погиб 8 мая 1943 года в окруженном немцами бункере на улице Милой (Miła) («Улица Милая уже не такая милая», — писал после войны Владислав Броневский (Władysław Broniewski), польский левый поэт), однако точные обстоятельства его смерти остаются неизвестными. Сегодня в честь Анелевича в Израиле назван кибуц Яд-Мордехай, а также Центр исследования и преподавания истории и культуры евреев в Польше, который в настоящее время функционирует как часть исторического факультета в Варшавском университете. Голландцы в память о герое из Варшавского гетто назвали его именем одну из улиц в Амстердаме.
Тем не менее восстание в гетто — это не только Анелевич, это и Ицхак Цукерман (Icchak Cukierman) (1915-1981), сионистский активист, последний командир Еврейской боевой организации, соучредитель кибуца и Дома-мемориала борцов гетто в послевоенном Израиле; его жена Цивия Любеткин (Cywia Lubetkin) (1914-1978); Давид Вдовинский (Dawid Wdowiński) (1895-1970), психиатр, командир правого Еврейского воинского союза; инженер, коммунист Эдвард Фондаминьский (Edward Fondamiński) (1910-1943); Михал Клепфиш (Michał Klepfisz) (1913-1943), химик, активист левой партии «Бунд» и спортивной организации «Моргенштерн» (погиб на второй день восстания); Жута Хартман (Ziuta Hartman) (1922-2015), служащая в Еврейском военном союзе, почетная гражданка Варшавы; Тося Альтман (Tosia Altman) (1918-1943), активно принимавшая участие в еврейском движении сопротивления и состоявшая в сионистской организации «Ха-шомер ха-цаир», и, наконец, Марек Эдельман (Marek Edelman) (1922-2009), известный послевоенный кардиолог, окруженный традициями «Бунда», герой варшавских муралов, иллюстрирующих восстание в гетто, и его жена Алина Марголис-Эдельман (Alina Margolis-Edelman) (1922–2008), тоже известный врач.
По случаю годовщины начала восстания в гетто прошли государственные церемонии с участием президента Анджея Дуды (Andrzej Duda) и премьер-министра Матеуша Моравецкого (Mateusz Morawiecki). Варшавских евреев почтили и власти Варшавы, в том числе мэр Рафал Тшасковский (Rafał Trzaskowski), а также варшавские школы. Многие варшавяне в этот день прикрепляли себе на одежду бумажный нарцисс, символ повстанцев из гетто (такие нарциссы, которые можно было вырезать, печатали в польских еженедельниках). Проходили встречи, лекции и прогулки по следам варшавских евреев.
История евреев из Варшавы, в том числе повстанцев и повстанок, постепенно становится «польской историей», хотя поляки знают о ней гораздо меньше, чем о Варшавском восстании 1944 года. Однако этот пробел восполняется существующими в Варшаве учреждениями, а также соответствующим школьным образованием, изданными книгами и кинопроизводством. Парадоксально, что в западных странах восстание в гетто вспоминается гораздо чаще. Но, в сущности, главное — это помнить о всех преступлениях тоталитарных режимов.
С польского перевела Алина Смильгина,
ученица Даугавпилсской государственной польской гимназии им. Ю.Пилсудского
