Кино-логика Дм. Белова. Убей себя об зеркало

Элизабет Спаркл, в прошлом киноактриса, а сейчас ведущая аэробик-шоу на телевидении, явно списана с Джейн Фонды, а сейчас её списывают в утиль. У неё был оскар и была народная любовь, но её звезда потёрлась и потрескалась даже на голливудской Аллее славы. Шоу должно продолжаться, но нуждается в обновлении. Кто станет новой Элизабет Спаркл?

Беда не приходит одна: Элизабет попадает в автомобильную аварию. В больнице констатируют отсутствие повреждений, а медбрат с лицом, лоснящимся свежей пластмассой, суёт ей завёрнутую в бумажку флэшку. Надпись на флэшке гласит «Субстанция», надпись на бумажке — «это изменило мою жизнь».

Что-что, а жизнь Элизабет нуждается в срочном изменении. Она звонит по номеру, указанному в видео, следует инструкциям, идёт на буквальное унижение (приходится протискиваться на корточках), чтобы попасть в ослепительно белый зал и достать из ячейки картонную коробку. Содержимое этой коробки позволит Элизабет быть лучшей версией себя в режиме «неделя через неделю». Элизабет закатывает рукав, накладывает жгут и берёт в руку шприц.

«Субстанция» — хороший повод познакомиться с таким понятием неклассической эстетики, как «кэмп». В Википедии есть длинное кружевное описание, захватывающее гротеск, искусственность, театральность, красоту, безобразность, изощрённый вкус, выученную чувствительность, сочетание игры и серьёзности, и чего там только нет. Никто не запретит нам сократить и выделить главное. Кэмп — это когда вас тошнит, но вы в восхищении. Этакий постмодернистский эстетический оксюморон.

Но можно прочитать и подлиннее, чтобы убедиться — в фильме Корали Фаржа вы найдёте каждый пункт. И даже не найдёте — искать не надо — они брызнут вам в глаза.

Вся киноформа, в которую авторка облекла свою историю, даже не пронизана, а целиком состоит из эстетства — классического и наоборот.

Ни шота без кэмпа, порой переходящего в китч, ни сантиметра плёнки без вырвиглазной декорации, дерзкого монтажа или сверхкрупного плана. От безмолвной мухи в бокале до рта, шумно ломающего креветок, от делящихся клеток до шкворчащих яиц, от сползающих ногтей до выпадающих зубов, от взгляда со дна мусорного мешка до отражения в шлеме, от кричащих оранжевых стен до мёртвой темноты тайной комнаты, от шахты душа до туннеля спальни, от зубочистки, протыкающей оливку в мартини, до узелков хирургической нити, скрепляющей кожу на теле матрицы-матери.

Это пересвеченный, фантастический и во многом условный мир.

Если рассудок дорог вам, держитесь подальше от поиска мелких нарушений физики и логики.

Не для этого ягодка росла. В блестящую во всех смыслах обёртку упакована страшная сказка, она же зловещая притча о невозможности остаться собой в рамках медиазаконов современности, о ежовых объятиях шоу-бизнеса, о бытие, разделяющем сознание, о рождении чудовищ, о тоске старения, о неизбежном возгорании крыльев на пути к солнцу и о расплате за попытку откусить дающую руку, с которой и начинается процесс самопожирания.

Сексуализация на объективации сидит и гламуром погоняет.

Мы, опытные зрители, видели много Маргарет Куолли, мы видели много обнажёнки, но столько обнажённой Маргарет Куолли — частично, целиком и полностью — мы не видели никогда. Особенно это касается ягодиц идеальной формы, цвета и упругости, динамично подскакивающих в новом, чрезвычайно популярном фитнес-шоу. В принципе почти вся роль Сью (так зовут альтер-эго Элизабет) такая лакированно-кукольная, за исключением нескольких финальных сцен. Запишем эту роль не в драматический актив Маргарет, а нам в чистое удовольствие.

Совсем другое дело — Деми Мур. Давайте положим руку на сердце и вспомним, были ли у актрисы важные, запоминающиеся роли после G. I. Jane, фильма — внимание! — 1997 года. Вот именно. А эту роль запоминать не придётся — скорее всего, вам абсолютно естественным образом не удастся её забыть. Дело не только в пересечении личного с экранным и смелом, вдохновенном исполнении. Кстати, да — ню от шестидесятилетней Мур тоже будет полным (а сама она — нет, и мы, в отличие от Элизабет, в свои шестьдесят хотели бы выглядеть как Деми Мур). Созданный Корали Фаржа и её художниками-гримёрами образ поздней Элизабет Спаркл сам заякорится в долговременной памяти, но мы, как люди взрослые, обойдёмся без ночных кошмаров.

Кто же проводит в жизнь студийно-медийные законы, кто следит за тем, какие округлости должны заполнять экран, кто сильное звено патриархальной цепи? Это карикатурный босс ТВ-канала в исполнении Дэнниса Куэйда, и угадайте с трёх раз, как его зовут. Правильно — Харви! В его окружении, среди упругих подпрыгивающих ягодиц, похотливо пританцовывают старички-акционеры, а отборщики отдела кадров отпускают мерзкие, вульгарные замечания по поводу претенденток.

В условном мире притчи

аллюзии и метафоры — толстые, сочные и кровавые.

Тут и конфликт поколений в целом, и дочки-матери в частности, и страх смерти, и жажда жизни, и отделение желаемого от возможного, и неприятие себя до размозжения лица о зеркало, и много чего ещё.

А ещё это

классный боди-хоррор — восхитительный и тошнотворный.

Всё начинается с мелочей — пальцев, ногтей, не слишком аккуратных швов и уколов в гноящуюся рану, прогрессирует по ходу сюжета, и в кульминации мы видим полную дичь и жесть. Фраза на листочке «это изменило мою жизнь» окончательно выворачивается наизнанку. Сделаем спойлер не слишком прозрачным: нечто подобное Рик из сериала «Рик и Морти» называет кроненбергами. Приветствуем художников фильма восторженным блёвом.

Самую фонтанирующую метафору режиссёрка приберегла на самый финал — когда показалось, что всё уже закончилось на еле заметной фестивальной недоговорённости. Но нет, Корали ведёт нас в свою безумную страну кошмаров до самого конца, и никто не уйдёт не помеченным — ни виновники, ни соучастники, ни свидетели. Ей не привыкать рвать аорты и наматывать кишки на кулак: в своём прошлом (дебютном) фильме Revenge Корали Фаржа уже показала миру не просто лицо, а яростный, весёлый, безбашенный оскал женского кино — красочную и жестокую историю о мести и больше ни о чём.

Стиль узнаваем, но многое изменилось. Давайте ещё раз заглянем под обёртку. Там мы увидим

сочащийся кровью фантастический пирог, но на этот раз многослойный, проложенный актуальными смыслами — женским, феминистским, человеческим.

А сверху воткнута пальмовая ветка. Ешьте на здоровье.