Хорошо помню апрель 1997 года. Латвийская Национальная опера, оплот классической музыки. И пришел туда Зигмар Лиепиньш, уже тогда живой классик латвийской эстрады — впрочем, при упоминании того, что он автор нестареющего хита «Надо-надо-надо подумать» (ну, про муравья который), готовый встать в боксерскую позу. Он пришел в оплот классической музыки не с оперой, а с мюзиклом.
Партитура «Собор Парижской Богоматери» — часа на три. Так сказать, не давали покоя лавры композитора Эндрю Ллойда Вебера — это так недоверчиво недоброжелатели говорили. Но за дело взялся тогда главный дирижер Оперы Александр Вилюманис (81-летний мастер сейчас присутствовал среди зрителей в «Дзинтари» и был счастлив)... И дело было сделано!
На оперной сцене воскресли образы бессмертного романа Виктора Гюго, на сцене блистали молодые звезды нашей Оперы — Кристине Гайлите, тогда еще и не мечтавший о должности министра культуры Наурис Пунтулис (теперь министр!), Миервалд Енч, многоопытный Сергей Мартынов.
А в роли Квазимодо был звезда латышской эстрады Родриго Фоминс, которого (красавца!) элегантно изуродовали гримеры. Пел и Ник Матвеев, царствие ему небесное.
Спектакль прошел в Опере 96 (!) раз — это очень много. Потом была еще и постановка в Латвийском Национальном театре. Вечный сюжет, отличная музыка, ну, и продюсирование не подкачало
(продюсером была супруга Лиепиньша — Мирдза Зивере, та самая исполнительница песни про муравья, уж извините за упоминание). Из моего интервью с автором того времени:
— Зигмар, как вы определяете жанр своего произведения — рок-опера, мюзикл, просто опера?
— А я не знаю.
— А что вы писали?
— Музыку. Ну, у меня получилось что-то среднее между оперой и мюзиклом. Но я не анализирую, в какой жанровый ящик положить мою работу. Главное, что получилось масштабное, сценическое музыкальное произведение, в котором есть визуально и мелодически богатое действие. Я хотел, чтобы люди, смотря мою оперу, понимали, что происходит на сцене. А не так, как это получается обычно, скажем, в классических операх.
Лиепиньш тогда признался, что, честно говоря, в классических операх он не понимает 90 процентов содержания. «Ну, если, конечно, брать «Травиату», то там еще можно понять, о чем речь. А если взять «Набукко»... При всем моем уважении к гениальной музыке Верди, к хорошим исполнителям и всему тому, что там творится на сцене, я все-таки не до конца разбирался, который там Навуходоносор, а кто там еще кто».
Ну вот кто мог подумать, что пройдет двадцать лет, и Зигмар станет директором Латвийской Национальной оперы. Кстати, под конец своего директорства будет восстановлена его «Турайдская роза» — отличная опера, именно опера. Современная опера по мотивам старинной легенды. Честно — меня очень впечатлило.
А музыку более четверти века назад Зигмар писал на своем рыбацком хуторе в Питрагсе, это четырнадцать километров от Колки. Тогда совершенно нетронутый край — сейчас-то это божественное побережье давно заприметили сильные мира сего. Туда приезжал и маэстро Вилюманис.
«Я там устроился в такой баньке, поставил компьютеры и синтезаторы. Там же я и спал. Нормальные творческие условия! Даже супруга Мирдза старалась не мешать. Приедет усталая из Риги, после своих бизнес-дел... А я тем временем музыку в баньке пишу... Ну, тогда она тоже устраивалась отдыхать в соседнем домике — у нее он там тоже есть.
Вдохновение — оно мне без разницы. Какая тут может идти речь о вдохновении, когда для меня самое главное — внутренний мой заказ? Я просто хотел это сделать целеустремленно и быстро. Само собой все пошло, от руки. А если я этого не хочу делать, то меня не заставить даже трактором».
И вот прошло 26 лет. Пару лет назад, кстати, здание Собора Парижской Богоматери, как известно, пережило большой пожар. (Виктор Гюго в своем романе делает особую оговорку, что речь в нем — о старинном храме, который был построен до существующего теперь. — Прим. Rus.LSM.lv) Впрочем, собор почти цел. И его реконструируют всем миром. Достаточно сказать, что за пару дней после пожара в специальный фонд было собрано 700 миллионов евро на восстановление символа Парижа! Некоторая параллель есть — у нас восстановили «Собор Парижской Богоматери» Лиепиньша.
Декорации на сцене «Дзинтари» напоминают строительные леса, окружившие восстанавливаемый собор. И строители рядом — среди них на сцене юрмальского зала и Мартиньш Озолиньш, ныне главный дирижер Латвийской оперы.
Оркестр «прячется» внутри, а на лесах — герои романа Гюго. Только исполнители теперь совершенно иные.
Режиссер — Дита Луриня, а в роли Квазимодо — звезда латышской эстрады Дон, симпатичный парень, которого гримеры от всей души «украсили» мощным шрамом. Эсмеральда — Илзе Гревеле-Скарайне. Архиепископ Клод Фролло — оперный солист Эдгар Ошлея. И еще целая плеяда наших оперных певцов разных поколений — Иева Парша, Рихард Миллерс, Эвия Мартинсоне, Кришьянис Норвелис, Артём Сафронов, Даниил Кузьмин, Калвис Калниньш. Хор мальчиков Домского собора.
Дон пел и играл от души — во всяком случае, не припомню, чтобы у звезды эстрады была такая большая роль, в которой можно себя проявить и вокально, и артистически. Когда его терзают у храма артисты в современных костюмах — все очень актуально.
В общем, после таких вечеров понимаешь: жаль, конечно, что жизнь коротка, зато искусство — вечно. Кстати, тут на днях стоит заявиться и на другое вечное искусство — 28 июля в Лиелвардском парке, как уже писал Rus.LSM.lv, состоится показ обновленной постановки легендарной рок-оперы «Лачплесис» на музыку Зигмара Лиепиньша и либретто Мары Залите. Представление приурочено к 35-летию премьеры прежней постановки, когда по всей Латвии наблюдалось мощное национальное пробуждение, приведшее к независимости от советской империи. И на сцене Лачплесис с Кангарсом, олицетворяющим темные злобные силы, сражался... В этом году — и 135-летие одноименного национального эпоса Андрея Пумпурса. Постановку впервые покажут на родине Андрея Пумпурса, в Лиелварде. Должно быть впечатляюще!
