Гитлеровская оккупация Латгалии началась 25-26 июня 1941 года и продолжалась до 9 августа 1944 года. По подсчетам И. Рочко, в Даугавпилсском гетто погибло примерно 13 тысяч человек. «Одной из особенностей спасения даугавпилсских евреев была возможность бежать в Беларусь. Узники Рижского или Лиепайского гетто такой возможности не имели», — подчеркивает историк. По его словам, в Беларуси более 800 человек получили почетное звание Праведник народов мира, которое присваивается тем, кто, рискуя жизнью, спасал евреев, но эта цифра не отражает истинное число спасителей — их было больше.
«Для Бога все люди равны»
До начала войны супруги Ляк — Ева и Соломон — жили в Даугавпилсе. После 15 июля 1941 года она оказались в гетто, где потеряли обоих сыновей. Соломон, видя, в каком страшном состоянии находится жена, серьезно задумался о побеге. Нацисты иногда разрешали местным крестьянам на время забирать евреев к себе для помощи по хозяйству, но с обязательным возвращением назад. Еву и Соломона забрал житель деревни Коханишки Браславского района Игнат Матуль; видимо, гитлеровцы не очень строго проверяли документы, а Матуль часто бывал в Даугавпилсе и его многие знали.
Игнат и его жена Камила не собирались возвращать супругов в гетто, прятали их в тайнике в хлеву в темном и очень неудобном помещении.
В 1943 году у Евы и Соломона родился сын, роды принимала Камила. Мальчика назвали Янеком, он был крещен местным ксендзом, который всё прекрасно знал и сказал Игнату: «Для Бога все люди равны, и все имеют право на жизнь». Семьи договорились, что если Соломона и Еву найдут нацисты, то Игнат и Камила усыновят Янека.
В 1944 году, когда начались бои за освобождение Браславщины, Игнат Матуль погиб от случайной пули. Летом после прихода советской армии евреи покинули убежище. Камила, прощаясь, подарила Еве свой лучший платок — такова традиция.
После окончания войны супруги Ляк жили в Даугавпилсе: Соломон работал электриком, Ева — провизором в аптеке. Игнату и Камиле Матулям присвоено звание Праведник народов мира. Янек сейчас живет в США и оказывает помощь внуку Матулей Марьяну Сташевскому.
Помогла нееврейская внешность
Семья Левиных — Маша (в девичестве Глик) и Арон — в первые дни войны хотели бежать из Даугавпилса. Но попавший в состав снаряд в буквальном смысле разорвал семью на две половины — паровоз и часть вагонов ушли на восток, другая часть осталась стоять на путях. Арон уехал, Маша осталась, попала в гетто, где работала в столовой. Однажды ее заподозрили в попытке накормить картофельными очистками голодных советских военнопленных и приказали расстрелять. Но почему-то офицер-австриец вывез Машу и еще нескольких «преступниц» в лес и отпустил на все четыре стороны.
Маша осенью 1941 года добралась до Браслава, даже устроилась работать на мармеладную фабрику. Помогли знакомые и нетипичная для еврейки внешность: светлые кожа и волосы, голубые глаза. Однако вскоре начались облавы на евреев, Маше пришлось прятаться по деревням, и в одной из них — Зарежье Браславского района — она нашла приют в многодетной и бедной семье Бонифата Благорада. Вместе с другими еврейками пряталась в картофельном бурте. Позже Бонифат вывел Машу из укрытия, объявил своей племянницей (опять же помогла внешность — Л. В.). Она работала на огороде, учила детей своих спасителей читать и писать. Жила в постоянном страхе, даже убежала однажды в соседнюю деревню и спряталась там в недостроенном доме. Благорад нашел ее и вернул. Снова пришлось прятаться в бурте, где было темно и невозможно выпрямиться в полный рост.
После освобождения Маша вернулась в Даугавпилс. Туда же приехал и Арон, воевавший в рядах советской армии. Благорады бывали у Левиных в гостях в Даугавпилсе. Позже Маша и Арон Левины уехали в Израиль.
Вот такой Самовар
Ицик Самовар войну встретил в деревне Иказнь Браславского района. Его отец Нахман Самовар был родом из Боровки (ныне Силене Аугшдаугавского края — Rus.LSM.lv), держал мясную лавку, закупал и резал скот, имел лицензию шойхета. Ицик помогал отцу, кроме этого, арендовал для рыбной ловли Иказньское озеро.
Самовар-младший попал в Миорское гетто, из которого ему удалось бежать. По одной из версий, Ицика вместе с другими узниками повели на расстрел, он упал в яму за мгновенье до выстрелов, а позже выполз из груды мертвых тел. Скитался, голодал, искал пристанище.
Нашел его у сестер — Марфы Жоровой и Анны Денисовой. Их мужья и дети прятали Ицика и других евреев в ямах, ночью пускали в избу погреться. Как-то, когда евреи уже устроились на печке, в дом Жоровых внезапно пришел полицай. Хозяйка не растерялась — быстро накрыла на стол, предложила «гостю» выпить, стала петь песни. Получилась веселая вечеринка до утра. Трудно представить, что пережили за это время прятавшиеся на печи евреи.
В конце концов Ицик был вынужден уйти от спасителей, чтобы не подвергать себя и их смертельной опасности. Скрывался в окрестных лесах, брошенных домах, банях; об этом знали жители округи, подкармливали несчастного еврея. Однажды утром всё-таки полицаи его нашли, повели на расстрел, но снова Ицик сбежал — он был в белом нижнем белье, стоял густой туман, кругом лежал снег, и человек буквально растворился в воздухе.
В 1943 году Самовар нашел партизанский отряд, из него в 1944-м ушел в армию. Позже рассказывал, что хотел отомстить за смерть близких и погибнуть, жить не хотел, воевал дерзко, но пуля не брала. Дошел до Восточной Пруссии, был несколько раз ранен, отмечен наградами.
После войны вернулся в Беларусь. Около 40 лет возглавлял разные магазины в Браславе, выручал деньгами знакомых. Браславчане рассказывали Иосифу Рочко: «Мы знали, Ицик не подведет, не обманет. Он помог Марфе Левикиной поехать к заболевшему в армии мужу. У Марфы были трудодни, но не было денег. И Ицик взял деньги в кассе взаимопомощи. Марфа уехала, вернулась через 40 (!) лет, чтобы отдать долг. «Время долгов прошло», — сказал Самовар. Пили коньяк, вспоминали былое…».
Он никогда не забывал своих спасителей. Дочь Ицика Самовара Софья Меерова возглавляла еврейскую общину Даугавпилса в конце 90-х — начале 2000-х годов, собирала сведения и документы, и ей удалось добиться звания Праведник народов мира для шести спасителей.
