Они прокомментировали результаты опроса, которые свидетельствуют: 67% латвийцев скорее не видят или совсем не видят смысла участвовать в выборах Сейма.
Šī gada janvārī tikai 27% balstiesīgo mums apgalvoja, ka piedaloties Saeimas vēlēšanās viņi spēj ietekmēt procesus valstī. 67% atbildēja pilnībā vai daļēji noliedzoši. Interesanti: cik daudzi no tiem, kas vēlēšanām neredz jēgu, rudenī tomēr aizies un nobalsos? pic.twitter.com/moa5nX1TdS
— Arnis Kaktiņš (@ArnisKaktins) May 3, 2022
«Это отчуждение, и оно относится и к русскоязычной, и к латышскоязычной части населения... По большому счету, абсолютное большинство латышскоговорящих указывает: “Мы не видим пользы, причин участвовать в выборах, мы не видим, как мы можем с помощью этих механизмов влиять на власть”. Но это то, что является сутью демократии, строем, где мы живем», — считает Арнис Кактиньш, социолог, глава Центра исследований рынка и общественного мнения SKDS.
В Латвии большой выбор партий, однако качество предложения недостаточно хорошее, полагает журналист и политический обозреватель Александра Полещук:
«Мне кажется, первый пункт — это качество политики. Хочешь — такие, хочешь — сякие... но качество политических предложений очень низкое. Это системная проблема... Получается, политики не знают, что народу надо, и не готовы разработать достойное предложение»
По ее мнению, повлиять мог и ковид, который еще больше ухудшил коммуникацию между политической элитой и латвийцами.
Политтехнолог Филипп Раевский уверен, что примерно о том же свидетельствуют и рейтинги доверия политическим институтам и ключевым должностным лицам — к такому итогу привело в том числе и качество политики.
«Я думаю, та ситуация, которая в Латвии сложилась в силу целого ряда причин, мне кажется, очень выгодна партиям, которые сейчас у власти. «Можно кого-то поменять, но с большой долей вероятности мы будем там». В этом смысле огромную роль играет и этническое деление: «Никогда, ни за что не будем сотрудничать с ними, будем клясться избирателям». Как это получилось — другой вопрос. Но сама ситуация достаточно комфортная», — полагает политолог, профессор Латвийского университета Юрис Розенвалдс.
По словам Кактиньша, нельзя четко ответить, кому выгодна такая ситуация. Он отметил, что позиции новых партий не очень устойчивы — и в этом контексте хорошо смотрятся «Единство» и «Развитие/За!».
«Эти рейтинги, эти проценты очень маленькие, очень ничтожные. У «Единства» 9% — это значит, что уже 9 из 10 их не выбирают. А если смотреть на эти 9%, то примерно 2/3 говорят, что они пойдут. Сравнительно они выглядят лучше, чем остальные. Но объективно — они тоже выглядят плохо и слабо... Но в случае выборов они в этой ситуации побеждают», — добавил Кактиньш.
Он считает, что можно говорить о смерти демократии — хотя бы в головах:
«По моему убеждению, наш демократический строй не может существовать в долгосрочной перспективе, если мы видим, что уже в головах, в умах, в нашем представлении наша демократии немножко — или в довольно большой мере — умерла. Сначала это умирает у нас в головах, а потом таинственным образом происходят изменения в обществе, в государственном строе. Я вижу очень неприятные признаки того, что произошло и продолжает происходить в наших головах.
Если посмотреть на это предложение: ты смотришь на этих политиков и эти партии, и уже не способен сделать свой выбор, потому что тебя ничего уже там не удовлетворяет и неприемлемо... Все взаимосвязано — спрос и предложение, но это предложение тоже должно иметь некое качество».
Розенвалдс, однако, считает, что есть и повод для оптимизма.
«Если посмотреть на нашу политику за последние, скажем, 30 лет, то мы видим одну интересную вещь — и это началось до того, как мы стали независимыми. Очень многие стратегические решения принимались, не потому что наши политики так придумали, а потому что нам сказали большие дяди и тети. Так что в этом смысле оптимизм — всегда поправят. Мы находимся в большой системе, которая существует по своим принципам, и, как вы видите, эта система может существовать с какими-то проблемами... Слабость нашей демократии превращает нас в каком-то смысле не в субъекты, а в объекты. Вот мы существуем — и нам в какой-то момент скажут «Так нельзя». И мы так делать не будем», — заявил политолог.
Он согласился: страна не может вечно существовать в этом режиме — это вопрос здоровья общества.
«Значительная проблема нашей политики — с одной стороны, ее слабость. С другой — нежелание реально коммуницировать с экспертным сообществом», — добавил он.
