В 2015 году тендер на покупку стульев выиграла зарегистрированная в Эстонии фирма Tooner master — она предложила выполнить заказ за 224598 евро без НДС. Эта сумма близка той, на которую незадолго до этого Юрмальская дума увеличила капитал концертного зала — ради покупки мебели. Две другие заявки были на примерно вполовину меньшую сумму, но предложение эстонской фирмы выбрали как наиболее выгодное.
«Я руководитель предприятия, и мой единственный инструмент, чтобы купить какие-то средства — процедура закупки. Поскольку она ни с одной стороны не подвергалась сомнению, не оспаривалась — ни тогда, ни теперь, у меня нет никаких оснований считать, что в результате закупки мы купили что-то несоответствующее», — сказал глава правления концертного зала Гунтар Кирсис.
В числе подозреваемых — бывший глава закупочной комиссии концертного зала и одновременно технический директор предприятия Денис Пилькевичс, его спутница жизни, а также еще один человек.
По информации de facto, следствие сделало вывод: стулья у производителя в США за 160 тыс. долларов (около 141 тыс. евро) купила фирма Amber X. В ней работала жена руководителя закупочной комиссии. После фирма-победитель продала стулья в Dzintari за указанные 224596 евро. Эстонцам как посредникам за сделку досталось 4 тыс. евро.
Служба госдоходов считает произошедшее мошенничеством, жертвой — концертный зал.
Вскоре после сделки фирма Amber X в Италии приобрела новую машину LEXUS RX450H, на ней ездила жена Пилькевичса. В прошлом году суд признал автомобиль преступно нажитым имуществом и постановил конфисковать в пользу государства. Однако, пока шло судопроизводство, машину угнали — и пока так и не нашли.
Прежде чем отправить дело в прокуратуру для предъявления обвинений, СГД призвала концертный зал признать себя пострадавшим. Ведомство считает, что убытки надо приравнять к сумме, которую Dzintari попросил и получил на покупку стульев — 237586 евро. Если пострадавших не будет, обвинение о мошенничестве может не прозвучать.
Но глава концертного зала не считает, что Dzintari переплатил за стулья — или понес убытки.
«Мы оценили все проведенные в закупке процедуры, полученные основные средства, и не констатировали, что у нас были бы какие-то убытки в связи с закупкой. Мы с помощью экспертов проанализировали ценность капитальных и вещественных вложений — и не констатировали, что были бы какие-то убытки», — сказал Кирсис.
Дума, которая дотирует концертный зал, также не настаивает, чтобы Dzintari воспользовался возможностью признать себя пострадавшим и вернуть средства в рамках уголовного процесса. Раньше муниципальные вложения составляли около трети бюджета, но из-за ковида выросли до примерно половины.
В Юрмальской думе журналистам дали письменный ответ, который похож на ответ концертного зала: информации об обстоятельствах конкретного уголовного процесса слишком мало, чтобы констатировать, были ли убытки — и если да, то какие. Думская оппозиция придерживается иной точки зрения — надо пользоваться всеми возможностями.
В Министерстве по охране окружающей среды и региональному развитию считают, что держатели капитала должны выполнять нормативные акты, в том числе о предотвращении разбазаривания имущества. «И в этом аспекте стоило бы оценить, работало ли общество капитала в соответствии с законом, и нет ли у самоуправления, которое контролирует общество капитала, в этом случае основания требования у общества действий — в случае, если уже правоохранительные органы констатировали возможное нарушение прав со стороны конкретного коммерсанта», — заявила Илзе Оша, заместитель госсекретаря министерства.
Полтора года назад Отдел ревизий Юрмальской думы в рамках проверки сделал вывод: в процедуре закупки стульев было несколько нарушений. При этом и там допустили, что правила тендера писались под конкретную мебель — и за нее переплатили. Авторы доклада сделали вывод, что не оценили самое выгодное предложение — другой претендент готов был привезти кресла в полтора раза дешевле. Через несколько лет, когда концертный зал покупал еще 50 стульев у того же производителя, они обошлись вдвое дешевле, чем в рамках большой закупки.
В думе же об этих выводах не говорят, только указывают: в рамках аудита конкретная сделка по существу не оценивалась, это оставили для оценки компетентным органам.
