ПРОЕКТ
Всего через полтора года после Балтийского пути люди объединились ради еще одной масштабной кампании ненасильственного сопротивления: около 50 тысяч человек в Риге, Лиепае, Кулдиге и Улброке более недели — с бетонными блоками, колючей проволокой и без оружия — добровольно охраняли самые стратегически важные объекты восстановленной Латвии. У каждого из них своя история Баррикад. Вспоминая эти события, Lsm.lv предлагает взглянуть на баррикады с необычного ракурса — через призму десяти предметов, которые со времен баррикад до сих пор хранятся в ящиках, подвалах и гаражах их владельцев, или переданы в коллекцию Музея баррикад 1991 года. Эти объекты рассказывают десять очень личных и субъективных историй, которые вместе образуют большую и яркую мозаику.
«Сколько себя помню, у моего отца были темно-синие стеганые перчатки. Сейчас они настолько поизносились, что местами из швов торчит наполнитель. Но отец их все еще хранит. Это один из немногих в нашем доме предметов, который “поучаствовал” в баррикадах в январе 1991-го», — рассказывает автор серии Мара Розенберга.
В то время Паулу Розенбергсу было 49, и он 13 января отправился на манифестацию на набережной. После из громкоговорителей услышал оповещение: в Вильнюсе расстреляли толпу, всех жителей Латвии зовут на баррикады.
«Я быстро сбегал домой одеться потеплее и пришел в центр, на Домскую площадь, где люди уже взялись за работу, — делится Паул одним из самых ярких воспоминаний того времени. — Напротив нынешнего здания Сейма — пятиэтажное здание, а стены в его дворе были покрыты лесами. Видимо, там планировали какие-то ремонтные работы. Люди проворно стали разбирать эти леса и строить баррикады на Домской площади, передавая куски по живой цепи. У меня на руках были новенькие перчатки. Такие были большой редкостью, у нас достать невозможно — мне их двоюродный брат из Америки привез. Они были совершенно новенькие — кожаные, теплые внутри. К концу работы через пару часов они были почти полностью изношены».
Собственно, и тогда из-за испорченных во время демонтажа лесов перчаток он не слишком переживал. «Главное — был такой эмоциональный подъем, что мы поднялись против той власти, что делаем что-то ради благого дела и что, может быть, достигнем своей мечты — независимости», — говорит Паул. Он с волнением наблюдал, как совсем скоро в Старой Риге появились женщины с кастрюлями и горячей едой. Позже его старшие дочери-подростки пошли в Рижскую 1-ю среднюю школу делать бутерброды.
Вместе с единомышленниками выбрали пост на углу Шкюню и Калькю, где и провели первую ночь. Хотя мороз был не слишком сильным, подаренные двоюродным братом теплые перчатки из Америки определенно пригодились.
«Уже на следующий день со всех концов съезжались грузовики, привозили бетонные блоки, из которых делали уже настоящие, большие, серьезные баррикады. Приехали сварщики варить решетки, чтобы какие-нибудь омоновцы не могли их разобрать. Там-то я не участвовал, там были специалисты — строители, приезжали с техникой, укладывали блоки», — вспоминает Розенбергс.
Подарок заокеанских родственников снова пригодился на следующий день, когда лесорубы привезли на Домскую площадь длинные березовые бревна. «Незадолго до этого двоюродная сестра из Америки прислала мотопилу Husqvarna, которая в то время была вообще чем-то невиданным. Я сбегал домой, принес, и люди взялись за работу. Там были лесорубы, которые знали, как работать такой пилой — быстро пилили, расщепляли бревна, а потом разжигали». Спустя несколько лет воры украли мотопилу, и сегодня о ней остались только воспоминания.
Запах костров баррикад на той неделе царил и в квартире Розенбергов на улице Чака. Всю неделю там ночевал армейский друг отца из Вецпиебалги — мужчины каждый день вместе уходили на баррикады. Иногда помыться заходил какой-нибудь прежде не знакомый человек. «Взаимопомощь была чем-то само собой разумеющимся», — вспоминает он.
«Чувство было такое, что словами так просто не выскажешь. С утра, отправляясь на пост, шел из дома с мыслью, что не знаю, вернусь вечером или нет. Не было уверенности, что это просто прогулка — и все будет хорошо. Чувство было такое, что все может повернуться в любую сторону», — говорит Розенбергс. Он говорит, что мужчины в рукава под одежду насыпали деревянные дощечки: «Если омоновец ударит лопаткой, можно выставить руку, деревяшки примут удар на себя, и он не перебьет тебе кость. Был такой метод защиты. Но, слава Богу, до такого не дошло».
