Двадцать четыре — столько выпускников Латвийского университета в прошлом году получили диплом, позволяющий им преподавать латышский язык как и в школах нацменьшинств, так и в школах с государственным языком обучения.
В феврале этого года, во время так называемого весеннего выпуска, дипломы получили еще 8 человек. Есть и второй выпуск — летний. Тут праздника не получилось: выпускников не было, все студенты ушли в академический отпуск, указывает LTV.
Спрос же превышает предложение. На сайте Департамента образования Рижской думы доступны 12 вакансий учителей латышского языка. Семь из них — в школах нацменьшинств.
Рижская Ринужская средняя школа — крупнейшая в микрорайоне Вецмилгравис, да и по масштабам столицы немаленькая — более 700 учеников. Здесь 7 учителей латышского языка, но они перегружены, говорит директор школы Денис Клюкин. Одна из причин — общая нехватка педагогов. Но есть и нюансы: не все этнические латыши могут работать с русскими, и дело даже не в самих русских.
«Эта связано не с отношениями в коллективе. За пределами своего рабочего места они сталкиваются с непониманием в своей этнической среде — «ты предатель», и так далее», — отметил Клюкин.
Сами педагоги, с которыми журналисты пытались связаться, говорить открыто об этой проблеме не хотят, но сотрудникам центра Re:Baltica удалось пообщаться с одной из учительниц латышского языка 46-й средней школы. Она подтвердила, что коллеги и друзья нередко относятся к ней высокомерно, как будто то, чем она занимается — низший уровень.
Профессор Педагогического факультета Латвийского университета Индра Одиня говорит: первые сомнения у будущих педагогов появляются ещё во время учёбы.
«С этим я сталкиваюсь уже на первом курсе. Когда студенты узнают, что им придётся идти на практику в школу нацменьшинств, сразу появляются опасения. Вроде “Ой, я же не знаю языка” и “Как вообще там всё происходит”», — пояснила она.
Нередко работать в школах нацменьшинств готовы те, кто сам окончил русскую школу. Но много ли таких студентов получают специальность учителя латышского языка и литературы?
Анда Апсите — учитель английского, параллельно изучает методику преподавания латышского языка. Говорит — в школе нацменьшинств работать, наверное, не смогла бы.
«Признаюсь, я плохо говорю по-русски. А в обучении языкам необходимо объяснять конструкцию предложения, синтаксические особенности. И делать это по-русски — иначе детям может быть трудно понять», — подчеркнула она.
По словам профессора Одини, специфика работы с русскими школьниками в рамках учебной программы обсуждается. Но студентов мало.
«Если в группе всего 7 студентов, то их зачастую просто переманивают в гимназии, и до школ нацменьшинств они не доходят. Очень важно, чтобы в таких случаях места для практики выделялись целенаправленно», — уверена она.
Впрочем, нередко выпускники не только до школ нацменьшинств не доходят. Квалификация учителя латышского языка и литературы открывает перед выпускником широкие двери госуправления, говорит директор Ринужской средней школы. В прошлом году к нему пришли две практикантки. Ни одна в школе не осталась.
«Вот человек рождён быть учителем. Дети были довольны, учитель, который вёл практику, был доволен... Но руководитель её программы нашла ей хорошее, тёплое место в одном из госагентств. Там всегда много вакансий главных специалистов. С понятной зарплатой и отсутствием необходимости работать в достаточно сложных условиях», — пояснил Клюкин.
Журналисты обратились и в Министерство образования с просьбой прокомментировать проблему нехватки учителей. Там ответили, что у ведомства нет никаких сигналов, что существует жесткий дефицит.
Первый репортаж цикла посвящен вопросу о том, почему в десятке худших рижских школ девять — русских.
