Памяти друга, коллеги и большого профессионала
Сегодня его не стало. Болезнь, которая мучила его не первый год, увы, оказалась сильнее. Я никогда не спрашивал — что с ним, зачем он так часто мотается в Германию, что у него болит — в конце концов, что его беспокоит, что его так выбило из колеи. Не хотелось лишний раз об этом даже заикаться, хоть я и догадывался — все очень серьезно. Наверное, потому, что сам Артур никогда не посвящал в эти дела посторонних.
Он не мог пропустить Олимпиаду в Бразилии. Знаю, что увидеть Рио было его мечтой. И он старался изо всех сил ее осуществить. И сумел, чего бы это ему ни стоило. Он все равно пересек океан и прилетел, чтобы быть на месте событий, все видеть своими глазами. Он так хотел, как будто чувствовал — это будут его последние в жизни Игры.
Бок о бок в августе я с ним провел десять дней. Десять дней с человеком, которого было в действительности очень жалко. Но он не любил, когда его жалели. Он ежедневно собирался с силами и отправлялся со мной на арены — на пляжный волейбол и легкую атлетику, на борьбу и велоспорт. По-другому он не мог. Но он был не просто зрителем, приехавшим на свою «последнюю гастроль».
Он приехал работать. И оставался верен профессии до последнего своего дыхания.
Профи — одним словом, у которого эта Олимпиада, между прочим, была уже 12-й по счету. Кстати, не только поэтому Артур Вайдерс мог любому из нас дать фору. Например, в плане осведомленности. Тут ему не было равных.
Это был один из немногих, кто прекрасно разбирался практически во всех видах спорта, досконально и дотошно знал предмет, о чем он писал. А еще его отличал красивый язык. Эх, поучиться бы сегодня этому современному поколению так называемых журналистов...
Когда я с ним познакомился? Да какая разница! Было это очень давно, где-то в самом начале 90-х годов. Не помню, где это произошло, да это и не важно. Но точно могу сказать: нас сблизил тогда волейбол, который и у меня тоже так и остается первой любовью. По совпадению, именно сейчас латвийский волейбол после нескольких лет прозябания поднимает голову. Не сейчас, так в ближайшее время, уверен, наша сборная вновь будет играть на чемпионатах мира и Европы. Жаль, Артур этого уже не увидит.
Так получалось, что особенно близкими мы становились во время Олимпийских игр. В Пекине, в самый последний день Игр-2008, после трехнедельной «каторги», решились на экстрим, проверив свои желудки в самом настоящем китайском ресторане. Было забавно. Но Артур был любознательным и жадным до приключений, что меня тоже, не скрою, подкупало в нем.
В Ванкувере мы также держались вместе, оказавшись в один из дней желанными гостями... в австралийской делегации. О, это отдельная история. В Сочи мы уже тогда видели и прекрасно все понимали — ну не все так чисто на этой зимней Олимпиаде в субтропиках. В Рио так и вовсе мы решили поселиться в одних аппартаментах. Старались и здесь работать в паре. Так, в один из дней мы решили выбраться на легендарный стадион «Маракана». Во время футбольного полуфинала Бразилия — Гондурас
с его телефона я сделал несколько снимков. Эх, не догадался тогда сохранить их для себя... Предчувствие? Ни в коем случае. Даже когда месяц назад я оказался в его квартире и увидел — в насколько не лучшем он состоянии, все равно не мог даже предположить, как все быстро закончится.
Вроде как из разных поколений, с разными взглядами и родными языками — но почему-то с первого взгляда между нами образовалась какая-то теплая невидимая связь. Мы прекрасно понимали друг друга. И это было здорово. В общении с коллегами это, на самом деле, нонсенс. С Артуром мне и вправду всегда было легко. Даже не могу найти логического объяснения этому. Наверное потому, что он был человечным. Привлекали в нем ведь не только его профессиональные качества, но как раз человеческие. Одна только ситуация с «Диеной», а он работал в том самом первом составе ежедневной газеты на латышском, чего стоит.
Не знаю всех подробностей той истории, но после очередного реформирования в редакции (режим экономии подразумевает, прежде всего, увольнения), он решил сам покинуть пост зав. отдела спорта, а не настоял на увольнении своих подчиненных. Это был поступок.
Было дело — когда-то он звал и меня в русскую редакцию «Диены». Но я все же отказался. Потом, еще на протяжении нескольких лет, Артур все время извинялся за то, что пытался переманить меня в неперспективный, как оказалось, проект, который вскоре закрылся.
Даже не знаю почему, но в последнее время я называл его не иначе, как Артуриньш. Увы, в ответ не услышу больше: «Как дела, Владимир Владимирович?». Произносил он это с такой доброй интонацией, что никаких ассоциаций у нас в этот момент и не возникало. Это были встречи старых знакомых, которым всегда было о чем посудачить. Мы были с ним на одной волне, как говорится — на равных, люди, казалось, с разных полюсов, но с одной общей любовью к спорту и профессии. Коллега и друг, которого мне будет очень не хватать...
