Тем временем шутки, или уже не шутки, продолжались. Путин воспользовался ситуацией и принялся обосновывать. «Мы вообще ничего не боимся – страна с такой территорией, с такой системой обороны, с таким населением, готовым отстаивать свою независимость, свой суверенитет.
Далеко не везде, не во всех странах, есть такая предрасположенность граждан жизнь свою отдать за отечество – у нас есть»,
цитирует официальное агентство ТАСС российского президента.
В общем, как обычно, мы мирные люди, но где стоит наш бронепоезд, сами знаете. Если что случится, это не мы. «Мы никуда не забираемся, у нас огромная территория, нам ничего не нужно ни у кого», продолжал далее Путин. Крым, конечно, да, но «Крым это наше… Наше почему? Не потому, что мы пришли и что-то схапали… Люди пришли на референдум в Крыму и проголосовали». Уточнения, какая именно «огромная территория» подразумевалась, правда, не последовало. Остается надеяться, все-таки в пределах ныне действующей государственной границы России. А то ведь раньше тот же Путин говорил, что Россия вообще нигде не заканчивается.
Да и о крымском референдуме мог не оправдания ради напомнить. Референдуму-то, понятное дело, грош цена. Достаточно вспомнить, как и какой обстановке его проводили. Но для Путина это никакого значения не имеет, как и то, что результаты того референдума ни одна страна, кроме, разве что, отторгнутых ранее от Грузии марионеточных «республик» не признала. «Здесь же у всех демократия. Что такое демократия? Это власть народа. Она как проверяется? С помощью референдумов, выборов и так далее». И
понимай, как хочешь. То ли и правда о демократии вспомнил (к чему бы это?) то ли намекает: надо будет, используем вашу хваленую демократию в своих интересах, не придеретесь.
Валдайский форум был в свое время задуман как площадка для диалога России и Запада. На него приглашались ведущие специалисты в области международной политики. Постепенно, однако, круг стал сужаться и теперь ограничивается дежурными гостями, давно известными, от которых никто не ждет неожиданностей, готовыми только слушать и поддакивать, потому что диалог давно превратился в монолог. Да и как ему было не превратиться, если в этом, собственно, состоит вся внешняя политика России последних лет.
Страна стремительно отгораживается от остального мира. Уже и православная церковь рвет связи со своими собратьями по вере.
Ходят упорные слухи про «великий русский firewall» по образцу великого китайского. Возможно, это только слухи, но никто не может их опровергнуть со стопроцентной уверенностью.
И когда штатные и внештатные пропагандисты рассуждают с телеэкранов о возможности отключения России от международной межбанковской системы передачи информации – SWIFT, конечно, как недружественного шага со стороны Запада, почему-то само собой закрадывается подозрение, что в действительности все наоборот – это Россия готовится отключить сама себя. Не зря же потрачено столь сил и средств на создание национальной платежной системы МИР, нигде в мире, извините за невольный каламбур, не действующей, потому непопулярной настолько, что на карточки этой системы пришлось принудительно переводить всех работников бюджетной сферы.
Про возможность ограничения свободы выезда за пределы страны на официальном уровне пока никто не говорил, наоборот, все только опровергают. Однако уже несколько лет такие ограничения действуют для нескольких категорий государственных служащих. По частным делам за границу не могут выезжать военные, сотрудники МВД, прокуратуры, таможенной службы. Говорили, что продиктованы ограничения исключительно заботой о безопасности, опасениями возможных провокаций со стороны неких антироссийских сил. О таких провокациях, правда, ни до, ни после введения ограничений никто не слышал. Если не считать попытки отравления беглого полковника разведки Сергея Скрипаля. Но уже почти достоверно установлено, чьих рук это дело.
Однако, очень возможно, проблема не только в Путине. Страна, кажется, и сама готова отгородиться. Россия – это ведь не только Москва и Санкт-Петербург с пресловутой интеллигенцией, слушателями радио «Эхо Москвы», читателями «Новой газеты» и новостных сайтов, завсегдатаями социальных сетей, успевшими побывать, а то и пожить где-нибудь в Нью-Джерси или Ноттингемшире. Это еще, и в большей степени – провинция, где многие ни за какими границами в жизни не бывали, и не видят в том необходимости. Где даже работники частных предприятий зачастую по сей день уверены, что зарплату им платит государство, а деньги это государство печатает на пермской фабрике Гознака. И
что им такое межбанковская система SWIFT, о которой они и слыхом не слыхали? Даже Интернет далеко не всех интересует. Какой Интернет, когда электричество при каждой грозе отключается.
«Путин адекватен России», сказал когда-то ныне покойный Борис Немцов. В то время это казалось некоторым преувеличением. После аннексии Крыма уже не кажется. События марта 2014-го и последующие за ними высвободили в людях то, что до поры, до времени было спрятано в глубинах подсознания, дремало в ожидании своего часа, и пробудилось, когда показалось, что час настал. Дорогие россияне, не все, это правда, но, подавляющее большинство, и это, похоже, тоже правда, не просто понимают весь этот черный и не черный юмор. Он им – Россия нигде не заканчивается, они – правильно, Петр первый для нас завоевал, значит – наше. Он им – кто нас обидит, трех дней не проживет, они ему – правильно, мы Берлин взяли, можем повторить. Перефразируя уже вымышленного персонажа, это не Путин такой, это Россия такая.
А ведь, между прочим, вместо того, чтобы нести всю эту ахинею про то, кто и в какой рай попадет, Путин запросто мог отправиться в Керчь. И от Сочи не так далеко, и, тем более, если уж «Крым – это наше», там ему самое в эти дни и место. Там случилась трагедия. Не плод горячечного бреда, самая настоящая, реальная, ощутимая, затронувшая сотни людей. Но Путин в Керчь не поехал. Отделался соболезнованиями и рассуждениями о том, что виноват Интернет и глобализация. Почему не поехал? Не решился? Побоялся? Неуютно себя чувствует с простыми людьми, а не прикормленными в кремлевско-сочинском буфете и потому благодарными слушателями буйных фантазий? Или, может быть, ему, по большому счету, на этих людей просто наплевать. Да и Крым все-таки – не наше.
