Все вышеперечисленные террористические акты (а как их еще назвать?) стали делом рук выходцев с Ближнего Востока. Так называемое «Исламское государство» (ИГ) уже взяло на себя ответственность за последние события во Франции и взрыв в Ансбахе. Президент Франции Франсуа Олланд назвал случившееся актом войны со стороны ИГ. Официальные власти Германии с выводами не спешат. Возможно, смущает личность подрывника из Ансбаха, как оказалось, очень даже известного местной полиции, поскольку ранее тот дважды пытался совершить самоубийство. Кроме того, террористические организации, подобные ИГ, нередко приписывают себе чужие зверства, даже если не имеют к ним никакого отношения.
Вполне логично. Не надо тратиться на подготовку террориста, специальную операцию прикрытия и т.п. В России по ходу второй чеченской войны такое бывало не раз. Где-то что-то громыхнуло, и Шамиль Басаев заявлял, что это он организовал, чуть ли не лично. Потом оказывалось, что просто взорвался неправильно установленный газовый баллон. Также поступали прежде боевики Ирландской республиканской армии, радикальной организации баскских сепаратистов ЭТА, проиранского ХАМАС и других им подобных.
Эффект часто превосходил ожидания. С одной стороны, само название организации или имя главаря наводило ужас на обывателей, с другой — ряды самой организации пополнялись новыми рекрутами, привлеченными очередным громким успехом.
Последнее в нынешних условиях как раз тревожит больше всего. Британским властям в свое время было куда легче бороться с ИРА, а испанским — противостоять ЭТА. Прежде всего,
зона действий боевиков была ограниченной. Совершенно очевидной была их конечная цель, что создавало возможность для решения проблемы без применения оружия, путем переговоров, чем в обоих случаях все и закончилось.
Российские власти пошли иным путем, но также достигли определенного успеха, хотя говорить о том, что проблема Чечни и вообще всего Северного Кавказа решена, еще преждевременно.
Израилю пришлось (и по-прежнему приходится) куда труднее. Вести переговоры с теми, кто в принципе отрицает твое право на существование, практически невозможно.
Но и тут, по крайней мере, имеется определенная организация с определенным центром принятия решений. В случае ИГ все хуже. Гораздо хуже, поскольку декларируемые цели так называемого «государства» выходят за рамки конкретной, очерченной определенными границами территории или даже конкретного региона. Более того, цели эти расплывчаты и малопонятны — то ли халифат от берегов Дуная до Гималайских гор, то ли вообще всемирный халифат, как некогда коммунистам рисовался всемирный союз советских республик. Что самое важное — эти цели не ясны даже самим участникам событий, тем, кто управлял грузовиком в Ницце, врывался в церковь, глушил топором пассажиров поезда.
Или даже, может быть, они вообще не задумывались над этим. Совершали свои действия под влиянием собственных эмоций, связанных исключительно с их собственными проблемами. Отказала девушка — взял топор, пошел рубить головы. Не дали вид на жительство — обвязался взрывчаткой, отправился в ресторан. Прочитал что-то в Интернете или что-то от кого-то услышал — взял нож и… Террор даже не во имя идеи, над которой долго и мучительно думал, которую, в конце концов, начал разделять. Не ради какой-то, вполне определенной и осязаемой цели.
Получается как бы террор сам по себе. Террор ради террора. Такой террор пугает сильнее всего, поскольку с ним бороться невозможно вообще, в принципе. Любые способы непригодны, любые усилия властей напрасны.
И вот уже обыватель не верит в способность государства его защитить. Перестает этим властям доверять, не только по части личной безопасности. Постепенно, но неуклонно общество погружается в атмосферу страха, недоверия ко всем, включая соседей, в конце концов — в хаос. Хаос, которым могут воспользоваться силы и личности, весьма далекие от принципов демократии, свободы личности и тому подобных. Запуганными людьми легче управлять, за примерами далеко ходить не надо. Вопросы — можно ли и как такого избежать, остаются открытым.
