Что наблюдается сверху: не-ре-аль-на-я красота. Красиво все, от пуговиц на пиджаках до резного задника. От стилизованных «ковров» на штанкетах до грима на лицах актеров. Краски настолько чистые и яркие, что позавидовала бы самая нарядная радуга мира. К тому же красок у сценографа Георгия Алекси-Месхишвили гораздо больше, чем у самой нарядной радуги. «Голубая» героиня в голубом, чистый юноша —в белом, интриганка —в желтом, богатый купец -- в золоте и слоновой кости, благородный приказчик -- в красном и синем (красное в сочетании с синим как раз благородство и символизируют), стройная молодая бабушка —в (вечно)зеленом, старая дева —в перезрело-гранатовом и старорозовом, князь -- во фраке, Ханума, эта femme fatale -- в черном и красном, а толпа —толпа пестрая. По идее, от такой овердозы в глазах должно рябить. Но глаз только радуется. Глаз в детском восторге.
Остальное не столь однозначно. «Ханума» -- комедия, а мы же отравлены навсегда, мы насмотрелись комедий в кино и по телевизору, мы привыкли смеяться на комедиях, мы ждем от комедий полного набора гэгов и выразительных крупных планов. В театр с этим списком требований соваться глупо.
Нет, в самом деле —когда вы в последний раз хохотали в зрительном зале?
В моем списке -- «Волки и овцы» Фоменко со Степановым, Кутеповыми и Тюниной, «№ 13» Машкова с Мироновым и Леонтьевым, «Мужской стриптиз» Шамирова с Куценко, Башаровым и Артемьевой, «Волки и овцы» Богомолова с Угрюмовым и Хайруллиной. Вот, пожалуй, все, что набежало лет за 15 беспрерывного хождения по театрам. Но не рижская «Ханума», нет.
В спектакле, который поставила Алла Сигалова, много приятного, в первую очередь — музыка Гии Канчели (за музыку с благословения автора отвечают присутствующие на сцене братья Петраускисы и Рихард Залюпе, чьи достоинства всем в Риге известны). Музыка и режиссер диктуют темп, без которого ни водевилю, ни комедии положений, ни джаз-комедии —а именно так называет свою «Хануму» Алла Сигалова — не обойтись. Однако не всем актерам этот темп по плечу. Легкость, которая необходима по законам жанра, не раз и не два подменяется здесь суетой и криком, а по ансамблю ползет довольно заметная трещина.
Единственный эпизод, где все силы спектакля сливаются воедино в полной и абсолютной гармонии —это лирический финал первого действия, прекрасно придуманный и восхитительно исполненный.
В «Хануме» вообще пик удач приходится на те моменты, когда актеры не пытаются смешить зал. Поэтому так хороши юные простосердечные герои Юлии Бернгардт (Сона) и Максима Бусела (Котэ) —они отвечают в спектакле за любовную линию, им не до шуток. Поэтому одно удовольствие смотреть на Евгения Корнева (купец Микич Котрянц) —он обладает редким даром носить маску персонажа, не подмигивая из-под нее публике, и очень от этого выигрывает. И уж совсем особняком, как солист перед оркестром, существует в этой истории Ника Плотникова (Ханума), заставляющая увидеть за мельтешением сюжетных ходов то, о чем, собственно, идет речь в старинной пьесе Авксентия Цагарели, переложенной бойким пером Рацера и Константинова: о мире, где деньги и статус куда важнее любви, и о женщине, которая пытается внести в этот мир хоть немного гармонии. Тифлисская сваха в исполнении Плотниковой так умна и красива, что могла бы без труда окрутить любого из обращающихся к ней клиентов; и так хорошо знает им цену, что выходит замуж за того единственного, кто жениться не хочет.
Хеппи-энд с двумя свадьбами венчает «Хануму». Это не смешно — но по крайней мере весело.
