Особой конкретики в фантазиях авторы не предъявили. Они размышляли и охотно применяли буквы. «Если Истина — это женщина, то и Будущее — тоже женщина», — предположил Артур Виртманис. Кое-кто был с ним явно не согласен и разместил в сумрачном зале скульптурное изображение гермафродита, фотографировать которого запретил. Впрочем, и такое будущее нам грозит вряд ли. Поскольку (читайте неоновую строку) «завтрашний день никогда не наступит».
«Государство, которое говорило о будущем, развалилось. Появилось государство, которое говорит о прошлом», — пишет на стене график Марис Субач. И пририсовывает к мысли одинокого гражданина. На холсте Айи Зарини малыш допытывается у родителей: «Есть ли у искусства смысл?». Леонард Лагановский в этом смысле не сомневается и советует лечиться словом — гигантскими таблетками, обклеенными строками из Достоевского. Кирилл Пантелеев выкатывает лысый земной шар с двумя человечками на макушке: на этой планете читать Достоевского смысла уже нет.
На каждого художника-оптимиста находится по коллеге-пессимисту: Изольда Цесниеце предлагает сказку из детских рисунков, Андрис Эглитис — бензиновые разводы и ржавчину, написанные маслом, которые тоже хороши. А Ивар Друлле зовет сыграть с будущим в рулетку: раскручивайте колесо, запоминайте цифру, листайте рисунки на барабане, долистывайте до своего... Сыграли?
Не сомневайтесь: вам выпало жить в этой стране.
И ходить по выставкам одна другой занятнее.
