«Парафраз» и первоисточник
Сначала — о пьесе, точней, пьесах, ибо тут «всё сложно». Регнар Вайварс поставил «Голубую комнату» по одноименной пьесе Дэвида Хэйра, английского кинодраматурга и театрального режиссера. Но тут нюанс. Хэйр написал свою «Комнату» в 1998 году, взяв за основу пьесу австрийского драматурга Артура Шницлера «Хоровод», опубликованную в 1900 году. Так что сочинение Хэйра называют «парафразом», но это фактически банальный плагиат. Хотя — британец ведь не скрывает, «откуда дровишки», значит, не украл, а взял попользоваться. Совпадают обе пьесы чуть ли не один в один. Отличия — по мелочи, к примеру, в первой сцене у Шницлера участвуют девка и солдат, у Хэйра — девушка (но все равно проститутка) и таксист.
Так что поговорим о первоисточнике, то есть пьесе Шницлера. Итак, 10 сцен и 10 героев. В каждой из сцен участвуют мужчина и женщина. Кто-то из них оказывается соблазнителем, кто-то жертвой. Каждая сцена сопровождается сексом. Герои в буквальном смысле водят хоровод: в одной сцене герои А и В, один использует другого, самоутверждаясь за его счет. В следующей сцене герои В и С, и теперь уже обманут тот, кто был в выигрыше в предыдущей сцене. И так далее,
все имеют всех, и в прямом смысле, и в переносном.
На одном из библиотечных сайтов об этой пьесе сказано: «Страстное утверждение мимолетных радостей жизни неизменно вступает в конфликт с лживостью общественных установлений, восторг сменяется скукой, чувства непостоянны, и соблазнитель в одной сцене уже в следующей обманут сам».
Регнар Вайварс сказал о пьесе так: «По-моему,
это история о человеческом желании очистить себя от сомнений, неуверенности и неприятных воспоминаний о прошлом. Да, часто очень абсурдно и смешно, часто за счет другого человека! Но с одной целью — снова почувствовать настоящую любовь. Очисти меня, умой меня, и я опять стану белее снега».
Но настоящей любви, то есть глубоких чувств, между героями нет, есть погоня за этой самой любовью. А может, попытки заполнить пустоту.
Об Артуре Шницлере надо сказать еще несколько слов. Он выучился на врача в Венском университете, практиковал, но — стал писателем и крупнейшим представителем венского импрессионизма. Человек разносторонний, среди прочего интересовался теорией психоанализа Зигмунда Фрейда, и, как утверждают, они были дружны. Вот и получилась полная психологизма пьеса, хотя в диалогах это явно не прописано, сплошное подсознательное. «Хоровод» (другое название — «Любовный хоровод») в свое время был весьма скандальным произведением, пьесу обвинили в порнографии. Это уж много позже ее и ставить стали, и вовсю экранизировать.
Идем на рекорд
Теперь, несколько занудно поведав об истоках, Пристрастный зритель поделится впечатлениями. По структуре спектакль похож на «Безумие любви», поставленный в Лиепае почти два года назад Дж.Дж.Джиллинджером. Как уже ясно, единого сюжета в «Голубой комнате» нет, это отдельные любовно-психологические поединки. Регнар Вайварс добавил россыпь чудных моментов во все эпизоды. Ну, например.
Таксист, бесплатно поимев начинающую проститутку, возвращается и... стреляет у нее деньги на бензин. Персонаж под ником «супруг» у Шницлера и «политик» у Хэйра, стал депутатом Сейма. Реакцию публики на его развлекушки с моделью представляете? Жена депутата пришла к студенту, и в финале, когда опытная дама спасает юнца от фиаско и уходит, он радостно вопит: «Я трахнул жену депутата Сейма!». В «исходниках» все скромней — студент радуется своей связи с порядочной/замужней женщиной. Et cetera.
И отдельно — о неожиданной и прелестной постановочной фишечке Вайварса. В каждом эпизоде, как уже было сказано, присутствует секс. У Шницлера этот момент вообще не прописан, просто подразумевается. У Хэйра — затемнение и слайд с хронометражем. А здесь... В каждый «этот» момент сцена погружается во тьму, в зрительном зале — в проходе, в ложе, на балконе — появляется девочка-подросток. Нежным голосом приветствует публику и поясняет: «А сейчас они (персонажи) на берегу реки делают, сами знаете, что». После следующих сцен девочка не только объявляет хронометраж любовных схваток, но и комментирует их в стиле: «Они в темноте делают то, о чем мне знать пока не положено, и длится это 9 минут. В математике это называется прогрессией». Или: «15 минут, средний результат»; «Один час и семь минут! Да, дамы и господа, это рекорд!». Каждое появление девочки публика встречает аплодисментами и смехом.
Разрывая круг
Смех вообще звучит во время спектакля постоянно. И смолкает лишь в последней сцене. У Шницлера/Хэйра в финале встречаются проститутка из первого эпизода и аристократ из предпоследнего. Р. Вайварс тут вводит совершенно новый женский персонаж — бывшую проститутку, сейчас она занимается дизайном комнат.
Режиссер останавливает любовный хоровод и сводит вместе двух людей. Именно людей, личностей, а не функций или объектов использования.
Один потерявшийся в жизни, другой — уверен в себе. Немного затянутый разговор, и — один из них не будет совершать самоубийство...
Жизнеутверждающий финал, если разобраться, но после всего, что было показано ранее, впечатление оказалось немного смазанным, как в том анекдоте, где студентку в театральном вузе просят изобразить нечто эротическое с обломом в конце. И девушка выдает: «А-а-а-а-а...апчхи!!!». Потому и комнат, по мнению Пристрастного зрителя, получилось не 10, а девять с половиной.
В постановке заняты Инесе Кучинска, Агнесе Екабсоне, Леон Лещинский и Гатис Маликс. Соответственно,
все они то и дело перевоплощаются в разные образы. И получается у них это — великолепно!
В роли девочки-комментатора — Беатрисе Эглинска, старшая дочка актера Маргера Эглинского и актрисы и режиссера Лелде Каупуже. Есть еще два персонажа — рабочие сцены: облаченные во все белое парни в паузах между эпизодами сноровисто меняют декорации.
Сценографию и хореографию постановки сделал сам режиссер, также в творческой команде Р. Вайварса были художник по костюмам Мадара Ботмане, художник по свету Мартиньш Фелдманис и ассистент сценографа Том Гринбергс.
Пару слов надо сказать и о костюмах двух персонажей. Девочка-комментатор одета в ночную рубашку и чепец примерно конца XIX — начала XX вв., в том же стиле в какой-то момент предстает перед публикой и Актриса в одном из эпизодов. Эдакий изящный реверанс создателей спектакля в сторону автора первоисточника Артура Шницлера. У Хэйра такой реверанс, к слову, тоже есть — в ремарке, предваряющей один из эпизодов, сказано, что Актриса кланяется под аплодисменты невидимых зрителей, только что посмотревших «Любовный хоровод»...
В общем, смотреть рекомендуется. Зритель может «включить психолога» и попытаться проанализировать глубинные мотивы персонажей, а может — просто наблюдать за похождениями героев, смеяться и аплодировать.
