Илья Козин: матч в биполярный футбол — Минздрав против журналистов

Обратите внимание: материал опубликован 8 лет и 1 месяц назад

Любая история начинается с человека. Эта началась с восьмидесятилетней Анны Юрьевны (имя изменено), которую постоянно терроризирует психически больная дочь Мария. После очередного обострения Мария избила мать. Жестоко: Анна Юрьевна 16 дней пролежала в больнице с разбитой головой, переломом нескольких ребер и частичной потерей слуха и обоняния. Этот частный вроде бы случай перерос в журналистское расследование «Серая зона психиатрии», где участвовал и я. Проект показал: случай — вовсе не частный, а система, призванная заниматься больными людьми, больна сама.

ПРОЕКТ

В ходе расследования «Серая зона психиатрии» журналисты различных латвийских изданий анализировали систему диагностики, ухода, лечения и социальной реабилитации склонных к насилию пациентов с психическими расстройствами. Проект осуществлялся при поддержке Центра исследовательской журналистики Новой Англии (Бостон, США) и Информационно-коммуникационного колледжа Университета Ю. Каролины, США.

В проекте участвовали:

Анда Рожукалне, редактор проекта, ассоциированный профессор Рижского университета им. Страдиня

Антра Эргле, журналист газеты Bauskas Dzīve

Илзе Кузмина, журналист газеты Latvijas Avīze

Илья Козин, журналист Латвийского радио

Ивар Сойканс, журналист агентства LETA

Виктория Пушкеле, журналист портала Tvnet

Зане Маче, журналист журнала Ir.   

Результаты расследования подробно представят Latvijas radio-1 (в четверг, 27 октября в 12:00) и Латвийское радио-4 (в четверг, 27 октября, и в пятницу 28 октября — в 13:00). Материалы поместит и Lsm.lv. В эти же дни свои части расследования опубликуют и остальные партнеры по расследованию.

У системы ухода за психиатрическими пациентами — налицо явные признаки биполярного расстройства, когда кажущиеся эйфория и дружелюбие сочетаются с депрессией и враждебностью. Похоже, что в ответственных за этот уход структурах биполярная «непродуктивная мания» — профессиональное заболевание, поразившее не просто множество людей — систему в целом. Причем, как лично мне показалось,

сами бюрократы не просто не понимают — даже не догадываются — насколько тяжело больна система.

У нее, системы, исчезла всякая связь с реальностью. Она, как оказалось, не способна дать вразумительные ответы на очень важные, но очень простые вопросы:

Как пациенты приживаются в обществе после лечения в стационаре?

Следит ли кто-нибудь, чтобы эти люди принимали лекарства?

Что будет, когда начнется так называемая деинституционализация — перевод пациентов, сейчас находящихся в клиниках, на амбулаторный режим с проживанием в так называемых «домах на полпути» или групповых квартирах?

Нас, участников проекта, интересовала и статистика. Ее мы надеялись добыть в Министерстве здравоохранения. Некий чиновник любезно ответил, что необходимой нам информации  — например, сколько пациентов направили на принудительное лечение за 10 лет — у ведомства нет. Но она, «скорее всего», есть у Рижского центра психиатрии и наркологии, что на ул. Твайку.  Туда мы и обратились. «На Твайку» ответили, что располагают данными только о «своих» пациентах, но ни за что их не предоставят.

Пришлось запрашивать сведения у каждой больницы в отдельности. Всего таких заведений в Латвии 7. И вопросов у нас тоже было 7. 

«На Твайку» нас попытались отшить ссылкой на закон о защите личных данных физических лиц. Откровенная попытка обвести нас вокруг пальца — мы не требовали чувствительных сведений вроде имен и персональных кодов — только лишь голые цифры. И все же персонал больницы  убедить не удалось.

Пластинку формальных и навязчиво одинаковых отговорок заело.

Зато отзывчивыми оказались, напротив, врачи Даугавпилской неврологической больницы. Ответ еще одного учреждения поразил наглостью, которая была бы характерной для пятилетнего мальчика-обжоры. Представитель этой больницы, мало того, что забраковала наши вопросы, так еще и выразила недовольство — как это мы посмели не предложить гонорар за то, что ей придется напрягаться, проводя целые дни в архиве в поисках информации? У остальных больниц пришлось констатировать расстройство коммуникации: они не ответили на запросы вообще ничего.

Уже централизовано, через Минздрав, мы обратились во все 7  медучреждений. Одним разом семерых, думали мы, наивные.

У чиновников Минздрава, казалось, крылья за спиной отрастают, когда они почти что с религиозным восторгом в глазах клялись, что соберут для нас информацию.

Заручившись обещанием, если вопросы окажутся неясными, связаться с нами, чтобы мы могли уточнить свои пожелания, мы принялись ждать. Видимо, тут

бюрократическая подавленность возобладала над служебной эйфорией.

После сотни звонков нам все-таки выслали ответ — всего 2 листочка, зато на официальном бланке. Сам госсекретарь подписал, подумать только!  На первом листе — таблица: общее число случаев принудительного лечения за 10 лет. На втором — объяснение:  остальных

запрашиваемых нами сведений у министерства нет, потому что министерство их не собирает, а не собирает потому, что не обязано собирать.

Я ощутил себя, словно на футбольном поле. Вот только

я был не игроком, а мячиком, который пинали то Минздрав, то больница на Твайка, то к одним воротам, то к другим.

По правилам традиционного футбола наша команда проиграла с разгромным счетом 1:7 в пользу министерства — если за голы считать ответы на вопросы. Однако в журналистике все-таки другие правила и 6 оставшихся вопросов нам сказали больше, чем возможные ответы на них.

Латвийская система ухода за несчастными, которые из-за своего состояния могут быть склонны к агрессии, настолько раздроблена и плохо управляема, что после выхода из лечебниц эти люди фактически оставляются на произвол судьбы.

Справедливости ради надо сказать, что к концу проекта выяснилось — система начала немного шевелиться и решать некоторые проблемы. Но пока чиновники будут сидеть в кабинетах, бесконечно планируя все новые и новые поправки к законам; пока эти поправки пройдут через такой же медлительный процесс утверждения в парламенте; пока начнут применяться на практике —  

реальной помощи реальные люди не дождутся.

И Анна Юрьевна может вновь пострадать от руки своей дочери Марии.

 

 

 

 

 

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное