В Ирпене одна из картин находится на углу жилой многоэтажки. Точнее когда-то жилой. Она большей частью выгорела, а на фасаде — дыры от снарядов. Над одной из таких дыр девочка-гимнастка с лентой грациозно тянет ногу. Вокруг — следы войны. В частном секторе целых домов почти нет. Многоэтажки вдоль Ворзельского шоссе разрушены. Восстановление идёт не так быстро.
В Буче, наоборот, следов войны почти не осталось. На улице Вокзальной, где была уничтожена колонна российских войск, идёт работа — американский фонд отстраивает пострадавшие частные дома. В пятиэтажках заменяют разрушенные крыши.
Следы войны — на кладбище. За последний год оно увеличилось примерно на треть. На некоторых могилах — трёхзначные номера. Это неопознанные жители Бучи. Французы прислали в Бучу мобильную лабораторию — брали образцы ДНК. У живых и мёртвых. Чтобы первые потом опознали вторых. Опознали не всех. На одной из могил три креста. Люди 1947, 1971 и 1994 годов рождения. Дата смерти общая — 7 марта 2022 года.
«Я отсюда не уезжал, а вот они ссыкуны — уехали», — очень деловой парнишка из Бородянки подходит знакомиться. «Вот попало бы по твоему дому, и — всё», — отвечают задетые друзья.
В Бородянке разбиты целые кварталы. В одной — вместо двух подъездов - пустота. Под завалами в подвале погибли люди. У другой как ножом срезана стена. На втором этаже стоит на краю книжный шкаф, на четвёртом — холодильник и кухонный стул с табуретками. Внизу — два венка. Наш проводник Андрей рассказывает, что не мог отмыться от трупного запаха, когда приехал в Бородянку после боёв.
Посреди этого квартала — полуразрушенные гаражи. На стене одного мальчик, перебрасывающий через себя мужчину в кимоно. Кто Давид, а кто Голиаф - понятно. Время от времени к стене подходят приезжие, чтобы её сфотографировать. Но снимать здесь нужно не граффити, а панораму. Чтобы весь квартал в неё попал. В том числе и «муниципальный» арт — на стене детского сада, видимо, коммунальщики нарисовали, скорее всего, Мальвину. У неё на лице — следы от пуль. Садик тоже разбит и до сих пор не работает.
«Что нам этот Бэнкси! Сюда кто только не приезжал. А вы представьте, каково это — каждый день видеть эти многоэтажки, в которых погибли твои знакомые и друзья. Я хочу, чтобы их снесли, а на их месте был парк», — говорит молодая девушка, которую мы встречаем у центральной площади Бородянки.
Здесь были четыре девятиэтажки. Осталась одна — одна разрушена полностью, две — сгорели. На стене почерневшего от сажи дыма ещё одно граффити. Красной краской — «Ми хочимо жити».
Остаюсь на связи.
