Прочь поэзию — лучше о суровой правде жизни. В 1993-м году приехала в Ригу великая певица Ирина Архипова, пела в зале Вагнера и в Домском соборе. Я тогда еще журналистом не был, но после концерта пришел в комнатку к великой певице, которая расположена сразу за органом — с цветком и книжкой мемуаров Архиповой. Певица была в отличном расположении духа, говорила: «Домский — такая жемчужина! Жила бы в Риге, каждый день сюда бы ходила!»
«А вы, кстати, часто бываете в Домском?» — вдруг строго спросила у меня богиня пения (был у нее такой вполне официальный титул) и профессор. И отвертеться было невозможно, я тут же повинился: «В последний раз тут был полгода назад...»
Это к тому, что до Сигулды — час езды на поезде, на машине — еще быстрее. Но для многих из нас Швейцария, оказывается, ближе, в то время как в так называемой «латвийской Швейцарии» я не был, страшно признаться, девять лет. Праздники оперы на развалинах Сигулдского замка не считаются,
а вот так, чтобы посетить старинную пещеру Гутмана, побродить по холмам, прокатиться на фуникулере, откуда открывается потрясающий вид на древнюю долину вокруг хитрой речки Гауи — такое, кажется, вообще только в детстве и бывало. А у вас?
В латвийской столице накануне с утра было мрачно — кажется, наступила настоящая осень. Вставать с насморком и кашлем и ехать в такую далекую и близкую Сигулду по делам — просто проклятие какое-то! И казалось бы, ну какая там сейчас «золотая осень», когда в той же Риге деревья еще вполне зеленые, листики только-только начали опадать...
Вознесенский с юношеским максимализмом писал в Сигулде:
«Леса мои сбросили кроны,
пусты они и грустны,
как ящик с аккордеона,
а музыку — унесли».
Но не все так печально... Сигулдские леса кроны еще не сбросили, и, глядя с вершины горы на Турайдский замок вдали и леса, видишь, как природа начинает погружаться в осенний «обморок» с его желтыми, красными и оранжевыми цветами.
«Никакой художник такое создать не может, только сама природа», — вдохновенно сказал мэр Угис Митревиц, который совершал экскурсию по холмам во время презентации мобильного приложения, призванного облегчить жизнь туристам. Набираешь в смартфоне Sigulda — и специальное приложение тебе предлагает самые интересные маршруты и места в по-настоящему заповедной «латвийской Швейцарии».
И насчет того, что «музыку унесли» — нет-нет, не все так драматически. Прямо в пещере Гутмана играет на саксофоне седовласый музыкант с длинной бородой. Играет, разумеется, Раймонда Паулса! Между прочим, не просто музыкант, а сигулдчанин с пятидесятилетним стажем Эдгар Арайс, написавший книгу «Что означают надписи в пещере Гутмана». Некоторым надписям — сотни лет.
С тросточкой с надписью Sigulda полтора часа карабкаешься по тропам, которые плутают по заповедным холмам Национального парка «Гауя». В какой-то момент, когда пробил первый пот, проклинаешь судьбу: сидел бы в Риге, лечился бы горячим молоком...
А пятидесятилетний мэр как бы шутя начинает прыгать по ступенькам длинной лестницы на одной ноге — в конце концов, профессиональный спортсмен. А уж окрестности Холма трубачей знает с детства.
Отсюда и видишь, что в Сигулде как раз в эти дни и начинается самая настоящая, без кавычек, золотая осень. Тут впору на философский манер припомнить строки:
«Прощай, мое лето,
пора мне,
на даче стучат топорами,
мой дом забивают дощатый,
прощайте».
Но в Сигулде – солнце! А мэр, собравший туда прессу, чтобы популяризировать туризм, тоже добавляет немного философского настроения: «Кто это сказал, какой философ, что самые лучшие вещи в мире — бесплатны»? Если верить не Интернету, а памяти, вроде Гете говорил что-то подобное...
Фуникулер, который проносит от Кримулды в Сигулду за 8 евро (туда и обратно — за 12) — удовольствие на грани экстрима. Зато, проходя у входа к развалинам Сигулдского замка, где уже четверть века каждое лето как раз и проводят праздники оперной музыки, можно наблюдать, как рядом происходит своя «стройка века» — восстанавливают старинные строения или строят новые в стиле XVII-XVIII веков.
По словам Митревица, за последние годы рост туризма в «латвийскую Швейцарию» очевиден. «Мы судим по продажам билетов в музеи и количеству посетителей отелей и гостевых домов», — сказал он. Пресс-служба мэрии затем доложила, что в год в Сигулде бывает примерно 600 тысяч туристов. Но это только те, которых учли официально.
Иногда мне доводится ездить за грибами — на дизеле, в сторону Сигулды. Без преувеличения — иногда чаще слышится в вагоне речь английская, чем латышская. «Это на Сигулду?» — спрашивает группа туристов.
Кафе «У Рейниса» — дом, из которого открывается дивный вид на сигулдскую «золотую осень». «Кстати, а кто из вас Рейнис, этот белый кот или вы?» — поинтересовался я у владельца заведения. Оказалось, хозяин уже умер — Зигурд Рейнхард был знаменитым спортивным судьей, о чем свидетельствуют почетные грамоты еще советских времен, вывешенные на стены. Невдалеке видна до сих пор действующая бобслейная трасса, на которой и по сей день тренируются многие бывшие и будущие олимпийские чемпионы.
Тут, конечно, можно помечтать, что следует быть оптимистом — ведь именно оптимисты, как известно, вертят эту землю. И тогда глядишь, через пару десятков лет в Сигулде можно провести мировой чемпионат. Или вообще — Олимпиаду. Разумеется, зимнюю. Kāpēc ne? — «Почему бы и нет?»
Но если отбросить мечтания и заняться прагматическим занятием — лечением, то наливаешь ром и добавляешь туда горячий напиток из лесных ягод. Не стесняйтесь, наливайте три раза — судья всесоюзной категории Рейнхард знал, какое количество употреблять. Через час насморк должен исчезнуть автоматически. Привычная всем нам осенняя хандра — тоже. И, следуя за выдающимся поэтом, можно сказать:
«Спасибо, что в рощах осенних
ты встретилась, что-то спросила
и пса волокла за ошейник, а он упирался,
спасибо,
я ожил, спасибо за осень,
что ты мне меня объяснила...»
И обратно — в столицу, до которой 55 минут езды. Действительно ближе, чем Швейцария.
