Бокал глинтвейна, кусочек пирога, поэзия с прозой в авторском исполнении, а затем неформальное общение с виновницей торжества, возможность приобрести ее книгу, получить автограф. В общем, перед нами настоящий рижский салон. Не сравниваем, Господи упаси, с салоном той самой Анны Павловны Шерер из «Войны и мира» Льва Толстого, но главное было с подачи неутомимой главы Фонда Германа Брауна и хозяйки салона Инны Давыдовой - она лично встречала гостей в роскошных помещениях на улице Вальню, что в бывшей библиотеке театрального общества, лично наливала глинтвейн (как и положено!), все без суеты, элегантно и, можно сказать, действительно душевно.
Главное тут - небольшой полуторачасовой марафон Анны Аркатовой, которая читала прежние стихи и новые рассказы из недавно изданного сборника прозы. В латвийской столице ее знают хорошо - во многом благодаря тому, что как раз на открытии салона Artissimo выступала Анна со своим вечером, имевшем большой отклик. Несмотря на пандемию, и сейчас были люди, человек тридцать, что позволило одной гостье без всякой экзальтации констатировать факт: «Как прекрасно, что еще происходят поэтические вечера!»
Впрочем, поэтический салон салону рознь. Всем известны салоны времен Маяковского, Есенина и прочих классиков и современников - пишут, что если там выпили и подрались (или хотя бы поругались), то вечер считался состоявшимся в полной мере. В тихой латвийской столице сейчас все было, можно сказать, почти гламурно. Мне понравилась одна гостья в годах, она томно приветствовала Анну, потом томно слушала, при этом забыв выключить мобильный телефон, который во врем чтения высокой поэзии звонил два раза. Анна после этого предприняла успешный «контрудар», прочитав стихотворение, в котором фигурирует неудачный звонок телефона.
Но для меня, среди прочего, было важно появление на этом вечере двух людей. Для начала упомяну Елену Левкину-Лисицыну (о втором важном госте - ниже), супругу нашего выдающегося прозаика Андрея Левкина (он сейчас в Риге, периодически встречаю его на улице Авоту, сосредоточенного и слегка хмурого). В данном случае я прицепился к Елене, потому что вспомнил слова ее супруга в русском варианте газеты «Диена» (была такая) в приснопамятном 1994-м году, данное им журналистке Чарне Рыжовой под рубрикой (внимание!) «Субботний салон». Слова незабываемые, об отношении, слава тебе Господи, живого классика русской литературы в Латвии к поэтам. Лень искать вырезку того интервью, но Андрей Викторович сказал неповторимо о них - в том роде, что они сидят и смотрят в небеса, в то время как их супруги чистят картошку.
В случае с Анной Аркатовой это совсем не так. Она обозреватель журнала Pshychologies, колумнист журнала «Медведь» и других весьма престижных московских изданий. На ее счету несколько книг - в том числе сборники прозы и поэзии «Без билета», «Внешние данные», «Знаки препинания», «Прелесть в том», «Птица», «Стеклянное пальто». Лауреат Международного Волошинского конкурса. Дипломант премии «Московский счет». И вообще, ее печатают журналы «Знамя», «Новый мир» и «Дружба народов», попасть в которые лет двадцать назад простому смертному литератору было невозможно!
Порадуем давнишнего Левкина удаленно (впрочем, он и так явно знает!): в случае с Анной Аркатовой не лирика со взором в небеса, не робкое томление, а весьма ударная психологическая поэзия, монологи автора в стихотворной или прозаической форме, да и проза ее с юмором, тяготеющая к реализму и, если угодно, к легким ненавязчивым метафорам. Очень даже современно, в общем.
Мне понравилось стихотворение о путешествии, которое Инна Давыдова призвала прочитать сейчас Анну - о поездке в Лиссабон, где лязг трамваев и крики женщин явно «с пониженной социальной ответственностью» мешали спать поэтессе. А после отъезда в родные пенаты и выяснилось, что это и была прелестная музыка неординарной португальской столицы. В общем, если вспоминать «наше все» Пушкина: «Что пройдет, то будет мило». Да и Эрих Мария Ремарк со своей «Ночью в Лиссабоне» таки был явно прав.
Еще больше понравился вложенный в стихотворение «Смерть в Венеции» зашифрованный музыкальный смысл - в строчках угадывается не только мелодика звучащего в одноименном кинофильме Лукино Висконти «Адажиетто» из пятой симфонии Густава Малера (это все знают!), но и русская песня (там же в конце на пляже аристократическая семья из России поет по-русски).
И уж совсем понравилась сама идея создания рассказов, которые следует написать всего за 15 минут - получается вполне успешно, хотя строгому критику это и может показаться упрощенным журнальным вариантом интересной темы, заслуживающей глубокого изучения. Но - 15 минут же! У нас сегодня все на скоростях!
А вторым гостем вечера, заслуживающего большого внимания, стал человек в годах с внимательным взором, который весь вечер делал на маленькой бумажке какие-то заметки. Я сидел позади него и подглядывал в листок, потому что этому человеку можно верить на все 100%. На листке он писал фамилии «Некрасов». “Хармс». «Заболоцкий». «Стихи для детей...» Хармса, впрочем, потом зачеркнул.
И вот этот человек тоже знает, что вообще-то поэзия - это не удел «вольных птиц», а целая наука, которую преподают во многих университетах мира. В Литературном институте им. М.Горького, в котором училась Анна Аркатова - тоже. За это даже Нобелевские премии дают! Жаль только, что «поэтам чистого розлива» их дают не так уж часто (тут виноваты явно «трудности перевода», не всякого переведут удачно на доступный большинству английский), а после безусловно заслужившего ту премию Бродского давали, кажется, как раз только его «ближнему кругу» - Дереку Уолкоту, а также отличавшейся отличным юмором и даже дерзостью Виславе Шимборской...
В конце встречи второй упомянутый здесь мною гость всполошил богемную публику великолепным вопросом: «Я об одной строчке... Вы прочитали «Была ли штора?» или «Была лишь Тора?» Меня потом спрашивали, кто это? Дорогие рижане, ну как же вы не знаете Бориса Равдина, выдающегося историка и литературоведа? Кстати, очень почетно, что Анна Аркатова печаталась в «Новом мире», но Борис Равдин со своими исследованиями печатался там еще в восьмидесятых годах - вместе с первыми публикациями возвращенного России Солженицына и т.д. Не каждому такое дано! Пожалуй, один из крупнейших в мире исследователей жизни Ленина и именно ему пару лет назад первому открыли документы, касающиеся подробностей смерти вождя мирового пролетариата, благодаря чему Улдис Тиронс поставил в Новом рижском театре потрясающий спектакль «Последняя елочка Ильича».
В чем-то Борис Равдин сродни приезжавшему несколько лет назад воистину легендарному Анатолию Найману, о котором Сергей Довлатов писал, что это литературный ковбой и может сразить сразу. Например, стал анекдотом наймановский ответ на обращение одной поэтессы выслушать ее стихи: «Ну, прочтите строчки три!» Все смеются после этой истории. А по-моему, совсем не шутка те слова Наймана. Кто там сказал про то, что ради того, чтобы узнать состав воды океана, необязательно пить весь океан - достаточно одного стакана? Антуан Сент-Экзюпери, кажется? По трем строчкам можно вполне узнать рифму. И стиль. А вот что до рифм, то здесь я и без Равдина с Найманом могу кое-что сказать.
Есть у нас в Латвии один поэт. Кажется, он сейчас в общественные деятели переквалифицировался. Он проводил одно время свои поэтические вечера - с бокалами вина, с уважаемой публикой. Стихи, кстати, неплохие, а вот эти мои слова ему не докладывайте, потому что поэт обидится (считает, стихи у него не «неплохие», а исключительно гениальные!). И исполняются великолепно - поэт еще тот артист. Но потом, за кулисами, я поделился с одним уважаемым поэтом, что рифмы у новоявленного поэта какие-то... ожидаемые. Вот Бродский и его друг, литературный секретарь Анны Ахматовой (у Анны Аркатовой и инициалы, кстати, те же!) Найман, наверное, бы поморщились, услышав «кошка-окошко». А в остальном - интересно. Но бить морду тому поэту мы не пошли, потому что давно прошла пора нэпмановских литературных салонов.
На всякий случай по окончании нынешнего вечера я задал два вопроса Анне. Первый: в одном стихотворении у нее звучит некто, зашифрованный как Н.К. Я спросил: «Не Наум ли Коржавин?» Анна ответила моментально: «Боже упаси!» У владельца большого туристического бизнеса потом возникла версия, а вдруг этой Николай Караченцов? Тут уж я воскликнул: «Боже упаси!»
А второй вопрос касался того, что многие дамы, сочиняющие стихи (и зачастую великолепные!) категорически протестуют против того, чтобы их именовали «поэтессами». Могут даже за оскорбление принять и мстить до конца жизни. Анна ответила, что не против. Она не против «поэта», не против «поэтессы». И она даже за «поэтку» (а так, насколько я помню, называли замечательную Наталью Горбаневскую).
В общем, приятно, что этот вечер дал возможность не просто приятно провести время, но и порассуждать на более серьезные темы. А ведь истинная поэзия - вещь действительно вполне серьезная.
Да, а что касается «шторы-Торы», то подразумевалась все же штора.
