В данном случае совпадают несколько важных обстоятельства. В-первых, сама дата — как говорится, сто лет раз в жизни бывает, да и то далеко не у каждого. Во-вторых, все-таки долгожителей в Латвии не так уж и мало (достаточно вспомнить, что до 104 лет дожила актриса Кукольного театра Хильда Жигуре, ушедшая из жизни в начале сентября), но профессор Козин пример еще и творческого долголетия — он до сих пор живописует и дает уроки ученикам. И при этом, извините за деталь, при абсолютно ясной памяти и глаза у него до сих пор излучают свет. Наконец, учтем такой важный момент: перед нами далеко не рядовой представитель латвийской культуры! Вдумайтесь: он 39 лет был заведующим кафедрой живописи Латвийской академии художеств.
Пусть и праздничный день, но упомянем такую немного «неудобную» деталь: после восстановления независимости, когда профессор уже ушел на пенсию, его имя, возможно, кто-то и старался убрать «в тень». Все-таки магистрально у нас представляют творчество именно латышских художников, хотя бывают блестящие исключения, как в случае с выдающимся художником Алексеем Наумовым (был ректором Академии) и скульптором Глебом Пантелеевым (сейчас доцент Академии).
С Владимиром Ивановичем же иначе — он как бы со стороны. Ведь родился ровно сто лет назад не в Латвии, а в России, в деревне Левенка Стародубского уезда Гомельской губернии (ныне — Брянская область), учился в Витебском художественном училище (1937–1941) и только после войны приехал в Латвию, поступив в ныне Латвийскую академию художеств (1945-1949).
Впрочем, исключительно личное наблюдение: когда вдруг лет десять назад в Латвийской академии художеств на какой-нибудь выставке появлялся Козин, живой классик, изменялась сама атмосфера в помещении (это правда!), с ним искренне и уважительно здоровались представители всех поколений художников, невзирая на национальности. На днях зашел в гости к нашему знаменитому художнику Леонарду Лагановскому (некогда был в должности главного художника Риги) — он сказал: «Я тоже у него учился!» Любой латвийский художник, которому сегодня за пятьдесят — так или иначе соприкасался с личностью и творчеством Козина. И без сомнения, его знают все «русскоязычные» художники Латвии, сколько бы им лет ни было — в конце концов, многие у него учились или до сих пор учатся в студии.
Важно отметить, что все творчество профессора — это исключительно живое классическое искусство. Без отклонений в модернизм и заигрывания с модными течениями. Его конек — это портреты, пейзажи, натюрморты. Строгое соблюдение света, цвета, тени. При этом, поверьте, профессор совершенно живой и искренний в своем творчестве и, извините за прямоту, совершенно не «кондовый», как могло бы это кому-то показаться.
И наверняка это один из главных рецептов его долголетия — он давно понял цену истинного искусства, к чему стремиться, чего достигать. Наверняка он это понял довольно рано, потому что юношей прошел Великую отечественную войну. Наверное, стоит провести аналогию: великий артист Юрий Никулин прошел две войны (Финскую и Великую отечественную), на которых видел столь много трагедий — но после этого никогда не погружался и не погружал других в темные стороны жизни. Наоборот, шел к свету.
Кстати, одна из первых работ Козина была как раз о войне, и она стала дипломной работой в нашей Академии (руководитель — Гедерт Элиасс). Это «Гурты на дороге». Но на этой работе нет взрывов и убитых, там — коровы. Вроде мирная такая картинка. Драма как раз за кадром — это было отступление советских войск под Сталинградом, и колхозники, спасая свое добро, начали угонять в тыл стада коров.
Некогда я беседовал с великим артистом Владимиром Зельдиным, который дожил до 101 года и в сто лет еще выходил на сцену. Во время гастролей в Риге Зельдину было все 84 года, и я спрашивал его о рецепте долголетия. Он ответил, что не избегает вроде бы мистического момента: практически все его поколение парней погибло в ту войну, выжило буквально 3%. Козин моложе артиста, но он тоже выжил — и, возможно, доживает за своих погибших друзей. И воспевает добрые и позитивные стороны жизни, насколько это возможно. Красота спасет мир? Глядя на Козина, понимаешь, что это так. И это помогает выжить в прямом смысле... И в подтверждение этого приведу совсем свежую историю.
Но начну издалека. С профессором я, конечно, периодически пересекался за последние четверть века (выставок у нас много!), но вот максимально близко с ним познакомился только пять лет назад, в галерее «Антония», на выставке работ, приуроченной к его 95-летию. Почти столетний профессор выглядел на 75 лет! Без преувеличения. Причем без палочки, в окружении многочисленных учениц разных возрастов и с полным бокалом красного вина. Я взял у него небольшое интервью и... возможно, понравился ему чем-то (своей витальностью, что ли?). Во всяком случае, дальше случился сюрприз — он неожиданно пригласил меня в закрытую комнатку, и там мы выпили по 50 граммов водочки. Вышли с сияющими глазами!
Прошло ровно два года — на том же месте в тот же час выставка в честь 97-летия профессора. И все точно так же, как и в вышеописанном абзаце, за исключением одного момента: Владимир Иванович уже был с палочкой. Ну что поделаешь, оно и понятно: 97! Договорились встретиться через год тут же на 98-летии. Но не сбылось — тут вдруг грянула пандемия. А через год, на 99-летие, вообще случилась беда — профессор заболел проклятым «ковидом». Причем в тяжелой форме. Честно говоря, у меня надежда как-то померкла, что профессор выкарабкается. Но вот считайте это чудом: выкарабкался — спасибо, конечно, за это его подругам-ученицам. Но они были бы беспомощны, если бы не удивительное свойство и сила характера человека, который столько видел и пережил. Ученицы выставили тогда фотографию в фейсбуке: пожилой профессор сидит на диванчике и улыбается. Потом мне сказали, что за кадром выпил 50 граммов водочки! Браво!
Я эту историю рассказал недавно по телефону Раймонду Паулсу, чтобы его подбодрить (все же классик приближается к своему 87-летию). Раймонд Волдемарович выслушал и сказал со свойственным ему юмором: «Вот о ком надо писать, а ты все обо мне и обо мне!» Вот, написал...
Я не знаю, что пожелать профессору Козину в день его столетия. Наверное, надо все же пожелать, конечно, крепкого здоровья. Напомнить, что его российский коллега Борис Ефимов, человек с великолепным чувством юмора, еще в 106 лет танцевал на сцене с дамой, умер в 107 лет. И в любом случае стоит сказать огромное спасибо — за потрясающую насыщенную жизнь, за огромное количество работ и учеников. И за то, что личным примером показывает, как держать удары судьбы и как уметь радоваться жизни.
Да, и давайте обязательно встретимся на вашем 101-летии, Владимир Иванович!
