Сама история появления этой книги и ее жанр совершенно необычны. Начнем с того, что несколько лет назад Марина Костенецкая тяжело заболела. Два года писательница совсем не выходила из дома. Сказались последствия двух ее поездок в Чернобыль. Причем самая первая поездка была в 1986-м, спустя всего пару месяцев после катастрофы на АЭС, когда среди ликвидаторов аварии начались суициды. Она поехала в составе писательской бригады из трех человек, нисколько не думая о последствиях. Партия послала туда писателей, чтобы как-то поднять дух свезенных в Чернобыль из Латвии мужчин. Почти через 30 лет эти поездки аукнулись ей тяжелой болезнью ног.
Но, благодаря целителю и учителю «рейки» Михаилу Мошенкову, с которым ее познакомил Георг Стражнов, Костенецкая вернулась к писательскому столу. Это было в конце октября 2016 года. А уже в мае 2017-го Марина могла сама спускаться по лестнице.
Отметить эту победу над болезнью Михаил с супругой, Марина и Георг поехали к морю, в Саулкрасты — вот там-то и родилась идея книги. Георг предложил ей писать книгу в скайпе. Так появился совершенно новый жанр — «роман в скайпе».
С этого момента началось возвращение писательницы в профессию, она приступила к ежедневным записям в скайпе, всё более обстоятельным и откровенным — их можно смело назвать исповедью. Написана книга была за три летних месяца прошлого года, начинаясь с легких «подач» Георга, а потом почти четырехсотстраничный фолиант заканчивается просто потрясающими строками! Георг писал Марине из курземской глубинки, а Марина отвечала ему из своей, заставленной книгами и архивными материалами, «двушки» с рижской окраины. В результате получилась книга — издана небольшим тиражом, с десяток оставшихся экземпляров еще ждет своих читателей в книжном магазине Valters un Rapa. Зато книга уже существует в свободном доступе в сети, на сайте Латвийской Национальной библиотеки.
Да, когда-то в Москве книги молодой писательницы Костенецкой издавались тиражами в 100 тысяч экземпляров. Нынешний тираж по меркам минувшего века просто смешон, но зато он точно достигнет нужного адресата. Сама Костенецкая считает, что ее целевая аудитория — «люди 60+», те, кто не читает книг в Интернете. Она пишет в скайпе Георгу, что ей важно, чтобы это прочитал хотя бы единственный читатель, в данном случае им оказался Георг, которому, кстати, тоже есть чем поделиться с нами — тут и встречи с Романом Виктюком, Юрием Любимовым, Майей Плисецкой (в начале 1990-х он со своим приятелем Борисом Тетеревым привозил их в Ригу), поездки с Раймондом Паулсом в те же годы в Питер, в Нью-Йорк, где Маэстро выступал в «Мэдисоне»...
Перед нами одновременно и необычное художественное произведение, и исторический документ. И его появление у меня лично невольно вызвало ассоциацию с призывом нобелевского лауреата Александра Солженицына в конце 1970-х к свидетелям революционных событий начала XX века: «Пишите мемуары, пишите, пока живы!» В результате, к счастью, столько фактов не остались навечно тайной...
Пересказать содержание этой книги невозможно, отмечу главное — в финале Костенецкая подводит нас к выводу, что все в жизни не случайно. В книге есть отступления о последователях учения Рерихов — Агни Йоги (многие из них жили в Риге, в советские годы их арестовывали и высылали), которое полагает, что случайностей, совпадений в жизни человека вообще не бывает, всё давно записано на звездных скрижалях. Наивно? Фатализм? Злой рок? Вы вправе думать, что хотите, но вот перед нами убедительное свидетельство современницы с яркой, совершенно неординарной судьбой.
Книга, несомненно, интересна еще одним фактом — воспоминаниями об Анастасии Цветаевой, сестре великой Марины. Этого факта я, кстати, не знал — вот что значит представитель иного, уже перестроечного поколения (о градации поколений у Георга, кстати, в этой книге есть весьма любопытное эссе). Дело в том, что Костенецкая в конце 1970-х работала редактором только что созданного журнала «Даугава». И случилось еще одно чудо в ее жизни — появилась возможность опубликовать пару глав из воспоминаний сестры великого поэта, дочери знаменитого создателя Музея на Волхонке — воспоминаний о жизни классиков русской литературы в начале века в заповедном Коктебеле.
В те годы, когда даже сами фамилии Волошина и Мандельштама были запрещены, протолкнуть эту публикацию через советскую цензуру казалось невозможным. Уж не говоря о том, что точно невозможно оказалось напечатать главы о годах, проведенных самой Анастасией Ивановной в сталинских лагерях.
В «Моем XX веке» есть потрясающие страницы, описывающие, как Костенецкая работала с Анастасией Цветаевой в ее московской квартире, вычитывала рукописи, сидя на сундуке, в котором, как оказалось, находилось целое сокровище — рукописи великой Марины...
В Чернобыль впервые Марина Костенецкая попала в 1986-м (и была на том самом, печально знаменитом четвертом энергоблоке АЭС — прорвалась туда почти чудом). Теперь Костенецкая пишет: «Георг, я знаю, как будет выглядеть наша земля после ядерной войны». Потом она там побывала еще раз, будучи уже народным депутатом Верховного Совета СССР от Латвии. В парке рижской больницы Страдиня сейчас памятник тысячам чернобыльцев из Латвии. И каждое 26 апреля, в скорбную годовщину катастрофы, их приходит к памятнику все меньше.
Дьявольский ужас спрятан в деталях... Только одна история: как Костенецкая с военным подошла к огороженному колючей проволокой городу-призраку Припять, покинутому жителями. Оттуда выбежала одичавшая мяукающая кошка, которую люди бросили при спешной эвакуации. Марина хотела взять и прижать к груди несчастное животное, но ее остановил окрик: «Нельзя — это смерть!»
Отдельный рассказ, как Костенецкая стала депутатом Верховного совета СССР, была делегатом судьбоносных съездов народных депутатов в Кремле, как именно эта «московская гвардия» (а в ней состояли и Петерс, и Толпежников, и Вульфсон, и многие другие знаменитости) столько делала для достижения независимости! Сейчас об этом несколько забыли... Как ее шельмовал КГБ накануне выборов, объявляя ее дочкой «пособника фашистов», как простые люди ее прятали накануне выборов. Как было страшно и опасно во время баррикадных дней января 1991 года и во время августовского путча — это полезное чтение для тех, кто думает, что это была исключительно романтическая эпоха.
И главное — как все эти, казалось бы, разрозненные, события последовательно уложились в целую судьбу. И это именно Судьба Человека. При всем относительном прагматизме Костенецкой она совершенно не карьеристка — это точно, но так уж получилось, что именно при ее участии творилась история.
Отдельный рассказ — о детских домах, в том числе о детдоме в рыбацком поселке Мазирбе, на самом краю Латвии, где «отсталым» детям преподавал рисование настоящий подвижник, известный художник Андрис Гринберг. Эти дети писали письма одинокой яблоне в саду — и представляете, мысли этих детей чище и прекраснее, чем у многих из нас с вами. Так в 1989 году родилась у Маринины ее знаменитая книга «Не страшно тебе, яблоня, ночью в саду?», моментально ставшая библиографической редкостью.
Книга «Мой ХХ век» — искренняя история одной из многих человеческих судеб минувшего тяжелейшего века, который великий композитор Альфред Шнитке как-то назвал «Ха-Ха веком». Но в каждой истории этой есть невероятный глубокий смысл.
После того, как Костенецкая была избрана от Народного фронта Латвии в депутаты Верховного совета СССР (от Прейльского района, причем избрана с большим отрывом от конкурента-коммуниста) ее отвезли в Аглонскую базилику, главную католическую святыню Латвии. Там даже в советские годы шли службы, там же хранилась главная реликвия — икона Пресвятой Богородицы, которая была закрыта другой, более «простой». Эту икону открывают для обозрения только раз в году, на праздник. Настоятель церкви провел Марину в базилику и открыл ей эту икону. Он сказал ей: «За вас многие здесь молились!» На прощание он дал Марине три свечи с просьбой зажечь их в самый важный для Латвии день. Это был 1989-й.
Через два года, 24 августа 1991 года, в Москве торжественно хоронили жертв августовского путча. Документы о признании Латвийской Республики, подписанные президентом России Борисом Ельциным, были у наших депутатов на руках. Выйдя из гостиницы, Марина взяла те три свечи, которые все эти годы лежали у нее в столе, и зажгла их на месте, где погибли три русских парня-москвича. Погибли «за нашу и вашу свободу». Во всем этом видится тот таинственный сюжет, который не нами, людьми писан.
На последней странице книги — фотография папок. И постскриптум: «В писательском архиве Марины Костенецкой хранится более трех тысяч читательских писем. Хотя бы часть из них мы планируем прочитать в скайпе вместе с теми читателями, которые сейчас закрывают эту книгу. Так что — продолжение следует... ЕЩЕ НЕ ВЕЧЕР!»
