Ох, вот это как раз тот случай, когда театр и жизнь сплетаются воедино, и в случае с именитым режиссером такое уже не впервой. Помнится, как в 1997-м Вия Артмане ползала по сцене НРТ в роли Графини в херманисовской «Пиковой даме», и
все там совпало - и то, что великая актриса завершала свою театральную карьеру на той же сцене, на которой начинала, и то, что имя главного героя Герман по-латышски вдруг звучало как Херманис.
Такие мистические совпадения были и со ставшим уже легендарным спектаклем «Бродский/Барышников», который, так же как и нынешняя постановка, основан на поэзии. Но если спектакль с великим танцовщиком современности (проговорюсь – Алвис тихо сказал в кулуарах, что готовится и новая постановка с М.Н.Б., всё, молчу!) основана чисто на стихах, то нынешняя – не только на поэтических строках именитых (и не очень) латышских поэтесс, но и на рассказах о них. И рассказы эти постоянно балансируют на грани трагедии и комедии. Короче, почти фарс.
Так вот, о жизненных совпадениях – за пять минут до премьеры сообщают в фейсбуке, что решила покончить с собой скандально известная россиянка Божена Рынска (тоже в своем роде поэтическая дама), а неподалеку садится знаменитая латышская писательница Андра Нейбурга, которая через несколько часов после этой премьеры внезапно уйдет из жизни… А вот и экс-президент Валдис Затлерс в четвертом ряду, имя которого упоминается под занавес спектакля неожиданно для него самого.
Но прочь мистику, давайте взглянем на сцену, на которой мы увидим сценографию, которую смело можно смело отнести к рангу «в такой бы сценографии я пожил…» Во-первых, все очень стильненько, с двумя антикварными шкафчиками, что сразу привлекают взгляд. Во-вторых,
сценография, кстати, самого Херманиса (в этом жанре он уже давно не дебютант) – две половины сцены абсолютно «отзеркалены» и повторяют друг друга.
Повторяют, начиная от книжных полок с края сцены, продолжаясь диванчиками, теми самыми шкафчиками, потом креслами и портретами одного и того же воина времен Отечественной войны 1812 года, на которого в порыве сложных жизненных и поэтических перипетий приезжала глядеть в галерее героев войны в «Эрмитаже» народная поэтесса Латвийской ССР Мирдза Кемпе…
И тут действительно жизнь и театр отражаются друг в друге, как в зеркале. И все логично, тем более что рассказы о поэтессах, написанные Агнессой и Мадарой Руткевичами, совершенно документальны. Например, начинается все с рассказа о юной поэтессе двадцатых годов прошлого века Аустре Скуине. Русская публика ее теперь знает благодаря постановке «Девушка в кафе» в Рижском Русском театре, где ее стихи звучат в переводе Ольги Петерсон. Правда, там все же театральный концерт, и свою музыку на стихи печальной поэтессы великолепно играет Раймонд Паулс. А тут истинный спектакль!
Тут история Аустры разыгрывается двумя актрисами по краю, и обе исполнительницы по жизни - Клявини. Впрочем, однофамилицы – одна Элита, другая Сандра. По ходу пьесы, общую драматургию которой создал опять же неутомимый Херманис, они еще будут соревноваться, узнавая по первой же строчке имена поэтесс прошлого и настоящего.
Но, как в старом анекдоте про «углубим эксперимент» - между двумя Клявинями еще две актрисы, которые похожи друг на друга как две капли воды. А это и есть авторы пьесы Агнесе и Мадара Руткевичи, которые вот еще и переодеваются постоянно в костюмы от Кристине Юрьяне и играют поэтесс, судьбы которых трагичны, ну а иначе ну что же это за поэтессы?
Вот и их русский коллега Владимир Высоцкий справедливо писал: «Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт», но это мы отвлеклись – лучше сразу к Аустре, по местам жительства которой (12 адресов за пять лет) можно написать, как минимум, повесть о рижской географии. При этом Аустра еще и успела в 23 года утопиться на дамбе АБ, а перед этим еще на всякий случай и отравиться. И остаться при этом в истории латышской поэзии не только благодаря своему последнему поступку, но и, что ценно, самими стихами.
Уж не говоря о супруге великого Райниса, об Аспазии, о которой слагают легенду-анекдот, что бульвар, на которой до сих пор стоит Опера, назвали в честь нее еще при жизни, поскольку она однажды появилась на нем обнаженной. Причем на белом коне! Ну вот, пожалуй, яркое исключение – прожила долго, весьма интересно, умерла, как ни крути, на курорте, глядя печально в окно дома в Майори, и вот теперь там отличный музей!
Истории о латышских поэтессах следуют одна за другой, и в результате перед нами небольшая энциклопедия латышской поэзии за последний век. Разумеется, Ария Элксне, которая, увы, вышла из окна совсем недавно, в 1984-м. Конечно, великая Визма Белшевица, которая реально была выдвинута в 1995-м на Нобелевскую премию, но сама Визма сказала, что ну не дадут же латышке премию и, процитировав строки нобелиата Бернарда Шоу о том, что «Нобелевская премия воистину дьявольское изобретение», торжественно ушла в мир иной, став после своей смерти пока еще не установленным памятником самой себе.
Мелькают имена здравствующих Лианы Ланге (в попытках самоубийства не замечена, дама вообще строгая и прекрасная, психологически устойчивая) и Аманды Айзпуриете (и тут одна из драматургов-актрис Руткевичей, как мне кажется, явно приобретает очертания Аманды). Что касается уважаемой гоcпожи Айзпуриете, то представители латышской бульварной прессы, кстати, уже сбились со счету, сколько раз она пыталась уйти из этой жизни – вот пример настоящей поэтессы, у которой, кстати, и стихи великолепные, а не только сама судьба!
А вот имя неизвестное широкой публике – Корнелия Апшкрума. Со сцены зачитывается указ президента Затлерса о том, что в честь 89-летия независимости ей, директору провинциальной библиотеки, вручается Крест Признания. И до сих пор глядевший на постоянно изменяющееся происходящее и постоянно поворачивающий голову со зрителями слева направо, как во время теннисного поединка, Затлерс замирает, услышав свою фамилию.
Неплохая поэтесса, кстати. «Приходи еще раз встретить меня» - это, кажется, как раз ее строки. А еще она обладатель награды МВД Латвийской ССР, потому что шла как-то раз со знакомым по провинции вечером в 1983-м, а тут вдруг –хоп! - бандиты. Ну, зарезали спутника. И тогда Корнелия воскликнула страстно и поэтически, почти как Белла Ахмадулина какая, вот почти как сейчас
на сцене красавица Элита Клявиня воскликнула: «Ну, зарежь и меня тоже!!!» Без всякого цинизма – тут зал вдруг смеется. Но самое интересное, что бандиты обалдели от такой страсти и ушли дальше, а поэтесса тут же позвонила, куда следует и преступников задержали. И теперь Корнелия работает директором библиотеки - браво! Чем не сюжет?
Знаете, чем этот спектакль мне понравился более всего? Тем, что в нем нет музыки. В смысле – мелодий, песен, которые звучат в любом современном спектакле… На отсутствие музыки я обратил внимание уже после этого полуторачасового спектакля. Но ее отсутствие меня совершенно не опустошило. Поскольку музыкой тут стала игра, режиссура, сценография и… поэзия, в конце концов. Даже если ее зачастую и подают здесь в ироническом ключе. Даже если поднимается вопрос, деградирует ли этот жанр сегодня? Поэзия – это же не просто рифмование слов, это нечто большее.
И еще одна большая заслуга этого спектакля в том, что захотелось придти домой и взять с книжной полки стихи Аспазии, Аманды, Лианы, Визмы, даже если и в русском переводе. А такое редко после театра бывает. В моем случае это было в последний раз только пять лет назад, когда я услышал, как великая Светлана Крючкова читает Анну Ахматову. А теперь вот и сейчас…
Следующий показ спектакля - 21 марта, затем в апреле.
