Вадим Журавлев - меломан со стажем. Он еще помнит времена, когда в миланский «Ла Скала» слушатели (они первым делом именно слушатели, а уже только потом зрители) приходили с партитурами в руках и внимательно следили за каждым нюансом исполнения солистов. И это было еще совсем недавно – в девяностых. Я тоже помню, как в Большом театре в начале 1990-х во время международного конкурса артистов балета публика сидела в программками в руках и тщательно отмечала напротив фамилий конкурсантов плюсиками, минусиками и короткими замечаниями достоинства и недостатки конкурсантов. Это было экзотично.
«Пришли иные времена, взошли иные имена», - как писал поэт Евгений Евтушенко. И публика пришла совсем иная.
Что до рижской публики, кстати, то она, честно говоря, никогда не была столь взыскательной, как московская или миланская.
Во всяком случае, с партитурами в зале не сидела. Для рижской публики главное – достойный уровень, необязательно супер-выдающийся. Для московской критики, ярким представителем которой является Журавлев, навещающий все топовые оперные премьеры и концерты, все совершенно наоборот. Он ярко выраженный максималист и один из тех, кто говорит и пишет «только правду, правду и ничего, кроме правды». Чем вызывает неприязнь не только многих солистов, но и слушателей.
Причем, кажется, что зачастую поступает критик несколько волюнтаристски. Например, недавно в своем блоге забанил нашу знаменитую оперную певицу, долгие годы выступавшую в Латвии, а нынче поющую в небольших оперных театрах необъятной Германии. О ней он написал просто: «Таких как вы, дальше Эрфурта не пускают!». После того, как она стала протестовать, критик ее взял и забанил. «Мой блог, что хочу, то и делаю!», - заявил на это сейчас в Риге улыбающийся Журавлев.
«Настоящий опытный меломан - тот, кто много знает, видит, сравнивает и анализирует”, - заметил сейчас господин Журавлев во время первой встречи, в которой он рассказывал об оперных примадоннах разных эпох. И здесь с ним трудно не согласиться. Ставил на видео арию Розины из «Севильского цирюльника” Россини в феноменальном исполнении Марии Каллас - и после ее выступления, состоявшегося более сорока лет назад, в Риге стояли аплодисменты.
Примадонны со временем видоизменяются - и это не только те, кто отлично поет, но и те, кто великолепно одевается и неудивительно, что сегодня зачастую концерты превращаются в модные показы, прикрывая вокальные недочеты. Вообще, примадонна примадонне рознь. Сейчас Журавлев приводил в качестве примера двух - Анжелу Георгиу и Джесси Норман, с которыми общался лично во время их российских гастролей. Георгиу прислала райдер на 65-ти (!) страницах, в которых даже были описаны авторучки для автографов соответствующей марки (она и автограф запланировала, во как!). Великая Норман попросила только цветы без запаха (аллергия!) и салфетки для утирания пота. И кто из них после этого более велик в век, когда и оперное искусство тоже превращается в шоу-бизнес?
Журавлев предложил сейчас рижской публике посмотреть и сравнить выступления великой Рената Тебальди и нынешней мега-звезды Анны Нетребко. И делал вывод, что Тебальди в смысле чистой оперы, без всех этих “легаровских” плясок в исполнении сочной Нетребко более мощна.
«Вы неравнодушны к Нетребко! Вы ее уже 28 раз упомянули, что вы к ней привязались?», - раздался голос из зрительского зала. «Да, я к ней неравнодушен. Потому что Нетребко сегодня олицетворяет все самое плохое в опере», - сделал неожиданное заявление гость. Разразилась дискуссия.
И вот тут Журавлев был искренен до невероятности. Для нас это звучало фантастически. «Ваша Кристине Ополайс? Она орет благим матом оперы Пуччини и давно потеряла голос, я ей даю еще лет пять. Элина Гаранча? Недавно слушал ее в Мюнхене в «Самсоне и Далиле», и это было плохо, Далила не ее роль. «Искушение Фауста» Берлиоза - пожалуйста, это ее. Мне очень понравились “Солдаты» в постановке Алвиса Херманиса на Зальцбургском фестивале, с чего и началась его мировая известность. Но потом Алвис понял, что надо просто зарабатывать деньги!».
А второй вечер был посвящен эпохе знаменитого Зальцбургского фестиваля. Закончится этот карантин, исчезнет коронавирус, а великое оперное искусство останется. А значит, будут и критики!
