Если коротко, то на традиционной пресс-конференции по поводу БМН объявили номинантов в восьми номинациях на эту самую главную музыкальную награду нашей небольшой, но прекрасной страны. Традиционно в одной номинации («за жизненный вклад») лауреата объявляют именно на этой пресс-конференции. В этом году обладателем награды в этой самой почетной номинации стала оперная певица Майя Кригена.
Приятно, что к награде (серебряная статуэтка Арманда Екабсона) во всех номинациях с некоторых пор прилагается и денежное вознаграждение – 1500 евро, которое обеспечивает Министерство культуры. Есть и компания, производящая знатный во всем мире коньяк, которая спонсирует прямые трансляции по Латвийскому телевидению и радио. И угощает заветным бокальчиком и конфеткой в антракте и на последующем после церемонии вручения в Латвийской Национальной опере рауте. Ну, хорошо, что не пивом, как лет двадцать назад.
Выражаясь вальяжно, полторы «косых» — не так уж и много по сегодняшним временам. Но весьма существенно для обладателя «за жизненный вклад» — этот лауреат, как правило, уже давно на пенсии и зачастую даже не присутствует в силу болезни на церемонии.
Учтем и такой печальный момент, что у замечательной певицы Кригены в минувшем году умер супруг, замечательный композитор Петерис Плакидис, так что для нее наверняка важна и сама премия. Увы, таких выдающихся мастеров на пенсии у нас сегодня не так уж и мало, и сегодня они не могут, как многие наши молодые таланты, быть востребованными в той же Европе (там наше музыкальное образование ценится весьма высоко!) — в силу возраста.
Так вот, на пресс-конференцию госпожа министр опоздала на 32 минуты – по уважительной причине. «Работали на созданием правительственной декларации», — сказала она бодро и оптимистично, войдя в зал. И тут сидевший в президиуме пресс-конференции член жюри БМН, музыковед и журналист Латвийского радио 3 Klassika Арманд Знотиньш от имени других членов жюри обратился к госпоже министру с просьбой. Ее суть сводилась к тому, что хотелось бы, чтобы в номинации «за жизненный вклад» давали награду и премию сразу двум выдающимся мастерам искусств.
На что госпожа Мелбарде уважительно и при этом достаточно твердо ответила: «У нас для такой награды предусмотрен один лауреат, это и более почетно для такой солидной награды». На что
член жюри так же уважительно и не менее твердо парировал, что бывали все же прежде годы, когда давали именно двум мастерам, и это правильно. Потому что, например, есть прискорбный случай, когда не успели дать награду нашему выдающемуся профессору-виолончелисту, ученику великого Мстислава Ростроповича — Марису Виллерушу. Увы, он умер.
В ответ министр культуры пообещала обсудить предложение на некоем музыкальном совете.
Сразу же скажу свое личное мнение. 1500 евро – это, конечно же, настолько «неподъемная» сумма, что даже смешно. Особенно на фоне тех ставших уже почти хрестоматийными шести тысяч евро, недавно выделенных «на медитацию» для некоторых особо важных чиновников (они явно будут 5 марта в Опере на вручении БМН). Но 1500 евро — это существенно больше, чем, скажем, в 2002-м, когда премия составляла намного меньшую сумму. И в результате в статье о Ростроповиче, получившем тогда БМН за проведенный им в Риге фестиваль, российская газета «КоммерсантЪ» написала тогда убийственный заголовок: «Вклад Ростроповича в культуру Латвии оценили в $470».
И 1500 евро — это совсем астрономическая сумма по сравнению с 1997-м, когда премия к награде вообще не прилагалась. В том году я, молодой максималист, в сердцах написал в газете «Бизнес&Балтия», что БМН у нас раздают в качестве утешения, хотя в проклятые советские годы даже за звание «заслуженного артиста республики» к зарплате прибавляли 50 рублей, а уж народным республики и СССР и того больше давали. И упомянул впервые выданную в том году в Москве престижную и внушительную международную премию имени Шостаковича — $25 тысяч. ее первыми лауреатами стали, кстати, наш великий скрипач Гидон Кремер, гениальный немецкий бас-баритон Томас Квастхофф и дирижер Валерий Гергиев. Премия учреждена Международным благотворительным фондом альтиста Юрия Башмета.
И в тот же вечер ко мне подошел на каком-то концерте великий Раймонд Паулс. Кстати, основатель БМН – он ее придумал в 1993-м, будучи министром культуры, чтобы как-то морально поддержать музыкантов (все прежние звания тогда были отменены).
И сказал Паулс великое и мудрое: «Прочитал твою статью. Хорошо написал. Ну а что делать, если государство у нас нищее?» Так вот, прекрасно, что теперь у нас государство не нищее – к награде по полторы тысячи прилагают. Некоторые даже поговаривают об «истории успеха». Так пусть же будет два «жизненных вклада» в год.
По три тысячи евро! Каждому. Лет эдак через пять – ведь все вроде у нас развивается к лучшему.
А там глядишь, и каждому великому латвийскому деятелю искусств и по отдельной квартире в центре города устроим! Вот, кстати, о лауреате Ростроповиче и не ставшем лауреатом Виллеруше. Хорошо, что у выдающегося латвийского профессора был такой великий учитель и друг. Ведь помнится уникальный случай, как в 2001 году профессор Марис нуждался, поскольку не мог оплатить свою профессорскую квартиру в центре города — она, так уж получилось, была в хозяйском доме. Тогда Ростропович, бывший в Риге как раз с фестивалем и узнавший об этой проблеме совершенно случайно, написал письмо мэру Ригу Гундару Боярсу, в котором категорически потребовал предоставить профессору достойную квартиру за счет города, как человеку, известному всему музыкальному миру. И представляете – квартиру на улице Томсона Виллерушу предоставили. И за год до своей смерти, в 2006-м, великий Ростропович приехал на новоселье к ученику, жил у него на той квартире целых три дня и две ночи! И было всем счастье.
Так поднимем же на респектабельной церемонии в Опере, в присутствии президента и министров, бокальчик знатного коньяка, чтобы в лучшем году финансово было еще лучше, чем в нынешнем! Хотя бы в области БМН.
