А прозвучала она впервые на общем собрании балетной труппы за две недели до премьеры «Ромео и Джульетты». Там единогласно постановили отменить спектакль во избежании его полного провала. Голосовавшим музыка Сергея Прокофьева казалась тогда совсем непонятной и слишком сложной для танца.
В 1938 году в Брно зрители впервые увидели этот балет на сцене. А двумя годами позже в Ленинграде публика с восторгом принимала «Ромео и Джульетту» с Галиной Улановой и Константином Сергеевым.
И уже в 60-годах прошлого века другая блистательная исполнительница партии Джульетты Майя Плисецкая вновь перефразировала Шекспира, придав фразе позитивную коннотацию: «Нет музыки печальнее на свете, чем музыка Прокофьева в балете».
Слушая эту знакомую (я бы даже сказал, родную) почти до каждого такта музыку на премьере балета «Ромео и Джульетта» в Латвийской национальной опере, я в очередной раз дивился тому, как она могла казаться сложной, непонятной и негодной для классического танца. Эстетика и динамика каждой эпохи конечно диктуют свои требования к музыке. Да и политика тоже вмешивается в духовную сферу.
Во время работы над уже упомянутой московской постановкой в середине 30-х годов руководство Большого требовало от Прокофьева изменить трагическую концовку балета на голливудский happy end — Джульетта успевает проснуться за секунду до самоубийства любимого, и все радостно пляшут и поют. Ой, простите, только пляшут.
К счастью, публика не увидела этого надругательства над «нашим Вильямом Шекспиром» под влиянием всенародного советского оптимизма.
Сегодняшняя рижская трактовка балета Прокофьева значительно отличается от предыдущей, осуществленной в 1999 году Владимиром Васильевым. Мэтра пригласили на третью в истории театра постановку «Ромео и Джульетты». Две предыдущие датируются 1953 и 1982 годами. Именитый российский мастер танца и хореографии всегда был приверженцем традиционного подхода к классике. И в Риге он тоже попытался максимально приблизить постановку к тому, какой видел ее композитор.
Нынешняя администрация ЛНО решила не создавать оригинального балетного спектакля, а перенести на свою сцену постановку Словенского Национального театра в Мариборе. Для этого и были приглашены из Словении, работающие там хорватские балетмейстеры Валентина Турку и Лео Муйиц. В активе Валентины Турку танцевальная карьера в труппе самого Мориса Бежара и самостоятельные постановки в театрах Балканских стран. Лео Муйиц танцевал и ставил танцы в США, Германии, Австрии, Австралии, Италии и Венгрии.
За дирижерским пультом на премьере стоял Мартиньш Озолиньш. Надо сразу сказать, что оркестр под его руководством звучал просто отменно — легко и воздушно в одних эпизодах, в других же — глубоко и драматично.
Думается, что даже очень придирчивый Сергей Прокофьев остался был доволен звучанием своего творения.
Сам дирижер сдержанно высказался об укороченной версии балета, предложенного тандемом хорватских постановщиков. У Васильева было три акта, нынче спектакль уплотнился до двух.
«Для тех, кто не так хорошо знает музыку и смотрит на сценическое действие, это довольно логично и хорошо сделано. Те, кто эту музыку знает и видели балет несколько раз, наверное, в некоторых местах удивятся, — сказал он и добавил. — Мы, музыканты, в чем-то иногда должны уступать».
Не скажу, чтобы я очень удивился тому, что балет сократился примерно на треть. Видали мы нынче и не такое. Например, «Риенци» Вагнера, которым открывался в ЛНО рижский год европейской культуры, вообще напоминал highlights — отрывки из оперы. И это тоже можно понять и принять. Начатая в Риге, ранняя опера композитора – по нынешним понятиям — страдает явными длиннотами.
И балеты «Русских сезонов в Париже», скрупулезно реконструированные Андрисом Лиепой и не раз показанные им на сцене ЛНО, сегодня воспринимаются как нечто вроде немого кино — ах, как это было здорово, как талантливо ТОГДА.
Иными словами, трактовка «Ромео и Джульетты», предложенная хорватскими балетмейстерами, мне показалась вполне приемлемой. Спектакль не грешит безвкусием и весьма часто встречающимся сейчас желанием создателей выпендриться и шокировать публику действом, где логика авторов не просматривается. Драма юных влюбленных в новой постановке ЛНО, как мне показалось, показана ярко, динамично, с шекспировскими страстями и, что самое важное, с уважением к литературному и музыкальному материалу. При этом спектакль смотрится современно, без запаха нафталина.
«Разница между этим и многими другими балетами в том, что мы видим настоящих людей, их отношения, а не созданные чьей-то фантазией существа» — объясняет Валентина Турку.
Хороша, по-моему, и сценография словенского театрального художника Марка Япеля, на счету которого более двух сотен опер, балетов и драматических спектаклей. Она соответствует общему духу представления. Массивные и тяжеленные на вид колонны легко двигаются, быстро меняя сценическое пространство — то площадь в Вероне, то бальный зал, то базилика, где падре Лоренцо венчает влюбленную пару.
«Эта постановка не ультрасовременная, но она идет в ногу со временем, — так считает и руководитель балетной труппы ЛНО Айвар Лейманис. — Очень свежо, очень ярко и читается по новому»
Ну а если захочется послушать музыку балета совсем без купюр — пожалуйста, записей, как говорится, пруд-пруди.
Ну и last, but not least (в конце, но не по значимости) о тех, кто все это представил публике на новой премьере в национальной опере. Насколько я, как зритель, могу судить, и солисты, и кордебалет — все справились со своими партиями. Это можно сказать и про сольные номера, и про массовые сцены, которых в постановке много. Особенно хочется отметить дебютантку Эвелину Годунову. Это ее первая большая роль. Она признается, что готовить партию Джульетты ей было нелегко. Это было преодоление — и творческое и физическое. Были слезы, но не было отчаяния, во много благодаря поддержке хореографа Лео Муйица. Он конечно ругал ее — как без этого! — но, главное, помог подняться на новый уровень мастерства. Кроме того, Эвелина пересмотрела много спектаклей и перечитала все, что могла найти про свою героиню. Но это все «за кадром». Это все воплотилось в легкий полет мотылька, летящего к пламени...
«И после премьеры еще будет много работы, — говорит она. — Всегда есть, куда стремиться».
