Я захотела на них посмотреть, как только прочитала про выставку. Еще даже до того, как прочитала, что сегодня Ульяне ни кроссовки не требуются, ни другая парная обувь. В августе прошлого года ей ампутировали ногу.
Ульяна Семенова для меня всегда была каким-то чудом, хотя я болельщик только «за компанию». Но при виде ее в играх, документалистике, потом уже — на каких-то общественных мероприятиях и презентациях, начинало сильнее биться сердце. Я всегда думала о ней, как любой обыватель, оценивая и то, насколько непросто жить очень высокому человеку с нестандартными размерами и в спорте (о чем говорят ее кроссовки на выставке, кровь на носках), и вне его. Восхищалась.
Сейчас легенда баскетбола живет, как тысячи латвийских инвалидов — «просто лежу дома, и все». Она передвигается в инвалидной коляске, на костылях не позволяет ходить отсутствие протеза и вторая, слишком слабая нога. Ухаживает за Ульяной переехавшая к ней родственница. Ни в какой центр по уходу спортсменка не хочет, да и не потянуть ей приличное место по цене — звезда латвийского баскетбола, судя по всему, живет скромно.
Коляска, как и у других инвалидов, не проходит в дверной проем, поэтому звезда и легенда даже на улицу выйти не может. Удел людей, попавших дома в такую ситуацию в Латвии — 4 стены и телевизор.
По мере возможности Семеновой помогает Латвийский олимпийский социальный фонд, сейчас занимаются приобретением коляски в Дании, такой, что пройдет в наши дверные проемы.
Как странно. Дверные проемы — наши. Коляски — датские.
Как я поняла из статьи, не очень-то ее рвутся навещать и бывшие одноклубницы. Тут трудно осуждать, потому что у нас еще живо представление о том, что человека в беде страшно беспокоить. Он там со своей бедой, «а тут мы припремся».
Отчасти так, страшно, не страшно, но люди, попавшие в беду — не самый простой объект коммуникации. Ну а потом… все это происходит не мгновенно, человек отказывается от помощи, впадает в депрессию, не хочет уже никого видеть, ну, а у каждого еще и свои заботы, и невидимые миру слезы.
Не знаю, может, я и не права, но я бы выставила в Музее медицины только один «адидас» и описала бы в аннотации, как обстоит дело на сегодняшний день. Может быть, даже стоило бы там же поставить какой-то ящик для пожертвований или объявить сбор средств в благотворительном фонде Ziedot — на что угодно, коляску, пандус, протез, оплату работы сиделки, чтобы помочь родственнице, ухаживающей за Ульяной.
Индустрия ухода очень дорогая. Любая помощь неоценима. Она не по карману сегодня большинству из нас. И даже «звездам». Потому что
ты звезда только до тех пор, пока ты светишь (и не только в спорте). А случись что — ты просто один из многих. Из этих вечных «многих», кому все время что-то нужно.
То ровные дороги для колясок, то дверные проемы приемлемой ширины, то указатели особенные, то пандусы под правильным углом, то лифты, то спецпитание. Раздражают персон, занятых важными делами…
Многие люди с инвалидностью это чувствуют, стесняются просить, обреченно машут рукой на свою жизнь, спиваются или просто погружаются в черную тоску.
Выставка называется «Сникерсы: эко или эго». Хорошее название. По иронии судьбы, сама Ульяна много лет возглавляла фонд, который помогает попавшим в сложное положение спортсменам. А теперь все мы ходим глазеть на ее потрепанные легендарные кроссовки 58 размера. Две.
