В 2014 году общественность захлестнула волна изумления: дети в латгальском приграничье называют президентом Александра Лукашенко, а не Андриса Берзиньша.
Прошло десять лет. Многое изменилось. Мало кто уже и в Риге помнит Андриса Берзиньша, а Александра Лукашенко президентом не называет почти никто, кроме него самого.
Запретили ретранслировать телевидение с востока, но в приграничье его по-прежнему можно смотреть: вносить поправки в законы физики Сейм еще не может, даже конституционным большинством. Запретить просмотр, конечно, можно, только телевизор-то дома, а кнопка на пульте — вот она.
Изменилось многое, но есть одно стабильное явление в латвийском государстве: непоследовательность собственной информационной политики. В 2014 году, увидев последствия гибридного вторжения РФ в восточные области Украины, предлагаем открыть отдельный эфирный канал общественного телевидения на русском. Эстония, увидев то же самое, быстро определилась, коллеги уже 8 лет вещают.
А где мы были восемь лет?
А, выделив средства в 2014-м на небольшой блок на русском на LTV7, дальше обсуждали, спорили, взвешивали, сомневались, дискутировали и, возможно, даже создавали рабочие группы, попутно тот самый блок сокращая. Итог, сформулированный в этом году, известен: закрыть, что есть.
Да, в этом вопросе я лицо заинтересованное — на общественном радио на русском работаю. Но спросить-то можно, правда? Откуда уверенность, что на следующий день, когда дернут тумблер и общественные СМИ на русском замолчат, аудитория примется настраивать кнопочки на пультах на LTV и Latvijas Radio?
Думаю, что распространение в Латвии навыка по обходу блокировок в Интернете по времени совпадает с моментом запрета российских каналов. (А в приграничье и навыка никакого не надо.) Техника позволяет, а человек идет в ту сторону, где ему комфортно. И совсем не обязательно потому, что ему близок, извините за выражение, нарратив контента канала. По долгу службы телевизор у нас смотрят только очень серьезные и ответственные, но весьма немногочисленные люди. Остальные делают это у себя дома, в своем личном пространстве, в личное время и для личных надобностей.
И личное медиа-потребление — привычка, которая формируется годами и меняется еще медленнее. Лет через десять мы рискуем снова с удивлением узнать: а в приграничье-то, оказывается, можно легко смотреть российское и белорусское телевидение!
