Национальные партизаны против МГБ: бой в Салдусе 24 февраля 1950 года

Отряд национальных партизан «Карлиса Крауи»

Убежище в Салдусе на улице Стрикю, 33, В. Бризга и Ю. Крустс искали после того, как сотрудники МГБ 17 марта 1949 года окружили бункер партизанской группы «Карлиса Крауи» в Ильском лесу. В течение пяти часов партизаны, используя оба люка бункера, вели неравный бой с солдатами 1-й роты 32-го стрелкового полка, а также 1-й и 3-й рот 36-го стрелкового полка внутренних войск МГБ ЛССР, имевшими численное преимущество в несколько сотен человек. В ходе этого ожесточенного боя противник взорвал в двух местах перекрытие бункера и, пытаясь поджечь, забросал бункер ручными гранатами, что привело к гибели 15 человек (некоторые совершили самоубийство) и к аресту 7 латышских и 2 литовских национальных партизан, которые впоследствии были осуждены. По счастливой случайности, а также по некоторым другим причинам в этот день в партизанском бункере не было самого командира группы В. Бризги, Ю. Крустса и еще одного партизана — Рейниса Эрцса (Reinis Ercs, также «Ханс», Hanss).

Эта группа национальных партизан также известна тем, что ее деятельность — довольно фрагментарно, но явно тенденциозно, в стиле советской идеологии — была отражена в известном в свое время романе писателя и советского коллаборациониста Арвида Григулиса (Arvīds Grigulis) «Когда дождь и ветер стучат в окно» (1965) (через два года по его мотивам также был снят одноименный художественный фильм режиссера Алоиза Бренчса (Aloizs Brenčs)). Кроме того, в справке МГБ ЛССР начала 50-х годов, помеченной грифом «совершенно секретно», говорится, что «банда Крустса-Крауи» за время своего существования в 1945–1950 гг. совершила ряд «дерзких террористических актов против советско-партийного актива и ограбила десятки крестьянских хозяйств, кооперативов и колхозов» Елгавского, Бауского, Элейского, Добельского, Ауцесского, Салдусского, Кулдигского и Тукумского районов.

В свою очередь, в заключении прокурора Прокуратуры Латвийской Республики по делам реабилитации и спецслужб Вилмы Упмаце (Vilma Upmace) от 4 мая 1998 года сказано, что

входившие в эту группу национальные партизаны «боролись с вооруженными формированиями оккупационного режима и административными органами коммунистического режима, а также пропагандировали идею восстановления Латвийской Республики и открыто противостояли коммунистическому оккупационному режиму, установленному им порядку и идеологии».

В. Бризга, Ю. Крустс и другие убитые или репрессированные партизаны были реабилитированы как безосновательно репрессированные коммунистическим режимом и признаны участниками движения национального сопротивления.

Сражение с войсками МГБ на улице Стрикю

Согласно подписанному несколькими офицерами Салдусского отдела МГБ ЛССР акту о произошедшем 24 февраля 1950 года в домах № 33 и 35а по улице Стрикю, военная операция против «бандитов» началась в 14:00 после того, как состоящая из 6 человек ударная группа резервного взвода 7-й стрелковой роты 3-го батальона 36-го полка внутренних войск МГБ ЛССР под руководством старшего сержанта Казанцева под прикрытием участвовавшей в окружении другой группы военных приблизилась к дому по улице Стрикю, 33, и предложила «бандитам» сдаться, но те в ответ открыли сильный огонь из автоматов.

Ю. Крустс и Ж. Бризга попытались вырваться из окруженного дома, чтобы найти прибежище в ближайшем лесу Вейдес. Их отступление пулеметным огнем из окна окруженного здания прикрывала сообщница партизан Л. Бергмане, урожденная Кепсне (Ķepsne). Это не позволило противнику захватить дом даже при повторном натиске — солдаты были вынуждены бросить внутрь здания ручные гранаты и обстрелять его из автоматического оружия.

Впоследствии гэбисты с восхищением говорили о Л. Бергмане: «Чертова баба, как она стреляла!»

Однако попытка сбежать закончилась неудачно — смертельно раненый Ю. Крустс скончался на ступенях дома, а вырвавшийся из окружения и пытавшийся добраться до леса В. Бризга был застрелен в 80–100 метрах от здания в столкновении с солдатами, занявшими позиции во втором кольце окружения. В затянувшемся до 19:00 часов бою погибли два партизана, были убиты четыре гражданских жителя и сгорели оба окруженных дома.

Помимо Л. Бергмане, среди застреленных или задохнувшихся в дыму были отец (его жена осталась в живых, потому что во время обстрела была на работе) и сын Куршинскисы из дома по ул. Стрикю, 35а, которые поддерживали партизан, а также Л. Эзеркалне, которая вообще ничего не знала о связях ее хозяев с лесными братьями. Партизанским огнем были тяжело ранены младший сержант 7-й стрелковой роты 3-го батальона 36-го стрелкового полка Пангенко и рядовой Михайлов, а младший лейтенант Викулов получил легкое ранение в руку.

Позднее местные жители рассказывали, что раненые были эвакуированы самолетом, который совершил посадку на Салдусское озеро.

86-летняя Дзинтра Андерсоне (Dzintra Andersone), урожденная Паваре (Pavāre), сегодня вспоминает, что она 12–13-летней девочкой зимой 1949–1950 гг. вместе с родителями гостила у своего крестного Жаниса Шиметова (Žanis Šimetovs) на улице Стрикю, 33, где играла в настольную игру «Лото». Через несколько лет после рассматриваемых событий крестный признался, что, когда у него гостили родственники, он всегда беспокоился о том, чтобы лесные братья случайно не раскрыли свое местонахождение в подвале дома. В день атаки войск МГБ на дом по ул. Стрикю, 33, Дзинтра с мамой находились неподалеку — в доме на улице Атзару, откуда можно было увидеть дом Ж. Шиметова, потому что между ними было открытое поле, и вид еще не закрывали разбитые здесь позднее огороды. Дзинтра уже вернулась домой из школы, когда посреди дня возле дома крестного остановился грузовик, полный солдат в советской форме, и внезапно прозвучали выстрелы. Невозможно было сказать, кто первым открыл огонь, однако стреляли как из дома по ул. Стрикю, 33, так и из соседнего дома по ул. Стрикю, 35а.

Вначале ей показалось, что произошла какая-то ошибка, — возможно, солдаты в грузовом автомобиле, следовавшие на Стрикьский полигон, перепутали место учений.

Мама даже послала Дзинтру к тогдашнему начальнику милиции Абариньшу (Ābariņš), чтобы он вмешался и устранил недоразумение, — якобы он даже был хорошим знакомым Куршинскисов, проживавших по адресу ул. Стрикю, 35а. Абариньш ответил, что он там уже был, но на его призывы не стрелять Куршинскисы не отреагировали. Позднее Дзинтра с мамой сходили на место происшествия, которое какое-то время после этого еще охранялось, и увидели, что все сгорело дотла. Дзинтра помнит, что жители Салдуса еще какое-то время боялись, что приедут русские и обстреляют других людей. Салдусцы «закрывали двери, держали под рукой тяжелые предметы, чтобы защититься от нападающих, если кто-то войдет», но ничего подобного больше не происходило.

Неосторожность или дерзость?

Драматические события, произошедшие в Салдусе 24 февраля 1950 года, оставили ряд до сих пор не разрешенных до конца вопросов. Один из них — о причинах обнаружения этих национальных партизан: разные и не всегда точные версии или догадки об этом обнаруживаются как в документах советских органов безопасности, так и в появившихся впоследствии воспоминаниях участников и современников тогдашних событий.

Бывшие лесные братья отряда «Карлиса Крауи» все как один характеризовали В. Бризгу как отважного, патриотичного и опытного командира, закаленного в партизанской борьбе. Алфонс Калниньш (Alfons Kalniņš, он же «Эдгар», Edgars), один из участников Ильского сражения, произошедшего 17 марта 1949 года, вспоминает, что в партизанской группе поддерживалась строгая дисциплина: днем чистили оружие и проверяли боеприпасы, в целях безопасности окрестности бункера были заминированы, за его пределами находился караульный пост, чтобы подать сигнал в случае опасности, среди лесных братьев соблюдались строгий порядок и субординация. «Вечером перед сном все выстраивались на вечернюю поверку. Крауя вначале рассказывал новости, если они были, затем зачитывал завтрашний порядок караульной службы и другие назначения. В конце мы пели “Боже, благослови Латвию!” и “Господь Бог — наша крепость”. Поскольку

среди нас было несколько литовцев, они тоже пели национальный гимн своей страны и молитву “Мария, Мария”».

В свою очередь, в уголовном деле арестованного советскими органами безопасности Ж. Шиметова, проживавшего по адресу ул. Стрикю, 33, находятся протоколы допроса его и других свидетелей, содержащие информацию за неполный год после Ильского сражения в Салдусе, которые наводят на мысль, что как минимум на тот момент ни В. Бризга, ни Ю. Крустс и близко не соблюдали надлежащую осторожность, чтобы успешно избежать репрессий. В доме № 33 по улице Стрикю неоднократно происходило распитие спиртных напитков и устраивались развлечения с участим женщин. Учитывая методы советских органов безопасности по дискредитации и поиску доказательств вины участников движения сопротивления, к этим утверждениям нужно относиться критически, однако создается впечатление, что они возникли не без оснований.

Не менее скептически следует рассматривать рассказы, впоследствии ходившие среди салдусцев. Они колеблются от предположения, что партизаны попали в поле зрения МГБ, поскольку, надевая в целях маскировки форму советских солдат, однажды, будучи пьяными, слишком шумно вели себя в местном салдусском кафе на углу улиц Стрикю и Ригас, навещая Л. Бергмане, которая тогда работала в нем официанткой, до сплетен о том, что дом по ул. Стрикю, 33, был атакован после того, как находящиеся в нем партизаны накануне необдуманно обстреляли движущийся грузовик советской армии, тем самым напрасно обратив на себя внимание. На следующий день весь квартал был окружен, на близлежащих улицах был объявлен комендантский час, не подпускали даже пожарных, чтобы потушить загоревшиеся дома.

Или предательство?

Помимо вероятности того, что рассекречиванию и гибели В. Бризги и Ю. Крустса, которые пять лет находились на нелегальном положении и были физически и душевно измотаны длительной партизанской войной, способствовали чисто человеческие слабости, более правдоподобной все же кажется упоминаемая иногда версия о том, что советские органы безопасности еще до прибытия лесных братьев на тогдашнее место жительства Л. Бергмане по ул. Стрикю, 33, уже следили за ними и своевременно через свою агентуру получали сведения, позволившие подготовиться к операции окружения, проведенной 24 февраля. Также необходимо уточнить и сведения, изложенные в совершенно секретном докладе, отправленном 1 мая 1950 г. начальнику секретариата МГБ СССР, генерал-майору Анатолию Эсаулову, министром государственной безопасности ЛССР, генерал-майором Алфонсом Новиком (Alfons Noviks), о том, что в судебном процессе против Ж. Шиметова нежелательно разглашать личность скомпрометированной в ходе следствия Марии Ворумс (Marija Vorums) (иное написание фамилии — Вормс-Циза, Vorms-Ciza), проживающей по адресу ул. Стрикю, 11, поскольку она была агентом советских органов безопасности, предоставившим сведения о «бандитах», вместе с которыми она находилась и в момент ликвидации этой группы национальных партизан.

Заслуживают внимания и выводы исследователя Ильского сражения, археолога Нормунда Ерумса (Normunds Jērums), о том, что в материалы исследований, посвященных этому эпизоду истории национальных партизан, по объективным причинам вкрался целый ряд неточностей. Не соответствует действительности предположение некоторых лесных братьев, выживших в Ильском сражении 17 марта 1949 г., о том, что партизанский бункер был обнаружен благодаря предательству печально известного агента МГБ, знаменитого художника послевоенных лет Маргера Витолиньша (Marģers Vītoliņš), поскольку нет никаких доказательств его связи именно с этой операцией. Скорее всего, предателем был никто иной, как Юрис Крустс («Арвид»), убитый 24 февраля 1950 года в Салдусе на улице Стрикю, 33. Вполне вероятно, что его сотрудничество с МГБ началось, когда он в августе 1946 года вначале изъявил желание легализоваться, но через некоторое время вернулся в лес.

Вступление Ю. Крустса в партизанскую группу В. Бризги произошло потому, что ее командир был знаком с его старшим братом — Леоном Крустсом (Leons Krusts) (который во время Второй мировой войны служил в звании лейтенанта в 267-м латышском полицейском батальоне, воевавшем в России, был награжден бронзовой Медалью восточных народов 2-й степени и Крестом за военные заслуги 2-й степени с мечами; позднее был командиром штабной роты SS Jagdverband Ostland в Курземе; после войны вступил в национальные партизаны, 27 мая 1946 г. получил тяжелое ранение в столкновении с сотрудниками МГБ, а 3 марта 1947 г. был казнен в Рижской центральной тюрьме после вынесения ему смертного приговора).

Горькую судьбу семьи Крустсов, которая происходила из Дрицанской волости Резекненского уезда, подтверждает и тот факт, что вместе с братьями Леоном и Юрисом в отряде национальных партизан в Курземе сражался и их младший брат Хейнрих Крустс (Heinrihs Krusts, он же «Малой»), которого 11 июля 1947 г. в Ошкалнах Кулдигского уезда из автомата своего отца, бойца истребительного батальона, застрелил комсомолец Янис Лицитис (Jānis Līcītis). Однако касательно Ю. Крустса историк Н. Ерумс даже допускает, что во время боя на улице Стрикю В. Бризга, понимая, что Ю. Крустс может быть предателем, сам застрелил его возле входа в дом, однако проверить достоверность этого предположения в наши дни довольно проблематично.

Павшие, но не похороненные

Высказывался ряд догадок и в связи с возможным местонахождением могил убитых в бою на улице Стрикю национальных партизан и их сторонников, которое до сих пор не удалось установить. Жители Салдуса вспоминают, что с целью запугивания населения останки этих людей были брошены возле Салдусского исполкома, а потом — увезены в неизвестном направлении. В 2001 году даже проводилась проверка одного указанного несколькими экстрасенсами вероятного места в Гарденской волости неподалеку от Добеле, которая не принесла ощутимых результатов, поскольку никаких доказательств того, что погибшие были привезены именно сюда, получить так и не удалось. Житель Салдуса Янис Рудзитис (Jānis Rudzītis), который вырос в окрестностях улицы Стрикю и в свое время опрашивал пожилых горожан, наиболее вероятной считает возможность, что трупы убитых скорее всего были увезены на ближайшее старое Салдусское кладбище, где были захоронены под более чем 100-летними надгробиями балтийских немцев.

Хозяина дома № 33 по улице Стрикю Ж. Шиметова, которому удалось остаться в живых, поскольку во время нападения МГБ он пошел за спиртным, советские органы безопасности арестовали 9 апреля 1950 года после полутора месяцев его нахождения в бегах и осудили на 10 лет заключения за пособничество «бандитам». После пребывания в заключении в лагере в Караганде, Казахская ССР (в наши дни — Казахстан), срок вынесенного ему наказания был сокращен. В 1956 году Ж. Шиметов освободился и впоследствии вернулся на родину, где скончался в 1973 году в 60-летнем возрасте, и был похоронен на Лейбском кладбище в Броценах.

В течение еще 10–15 лет был хорошо заметен фундамент дома по ул. Стрикю, 33 (на углу улиц Стрикю и Лауку), а на месте здания № 35а впоследствии был построен другой дом. Только в 1996 году, когда Латвию посетила проживающая в Чикаго сестра В. Бризги Сильвия Мак (Silvija Mack, урожденная Бризга), через его подругу, жительницу Ауце Ольгу Краминю (Olga Kramiņa), удалось выяснить, что «Карлис Крауя» и Висвалдис Жанис Бризга — одно и то же лицо. 7 мая 1998 г. по инициативе Броценского общества политически репрессированных здесь был открыт памятник павшим в сражении 24 февраля 1950 г. национальным партизанам и их сторонникам.

В следующем году исполнится уже 75 лет с момента тех событий, что может быть хорошим поводом изучить и подвергнуть критической оценке все доступные на данный момент документальные и устные исторические свидетельства об этом важном не только для Салдуса, но и для латвийского общества в целом эпизоде из истории движения вооруженного сопротивления.

• Исследовательская работа по движению сопротивления выполнена при финансовой поддержке Латвийского научного совета в рамках проекта «Археология независимости: новые подходы к истории национального сопротивления в Латвии», проект №. VPP-LETONIKA-2021/2-0003. Публикация осуществляется при финансовой поддержке Министерства культуры. За содержание отвечает Общество Латвийского музея оккупации.