● «О рубрике» см. ниже на этой же странице ▼
Российские мужички в Риге
Первая партия плотовщиков уехала из Риги. Помещения освободились для новых. Дом еще не убран, в громадных светлых комнатах остались лишь матрацы да железные кровати. Повсюду сор, обычная картина, когда уезжают постояльцы, оставляя за собой кучи ненужного хлама и мусора, точно полк снялся с лагеря!
В углу громадная куча лаптей-джимми, как их называют здешние еврейские мальчики. Крестьяне купили сапоги — любимые «голенища», оделись в новые пиджаки и брюки, оставив рваные старые порты, которые могли бы поведать любопытную историю мужицкого горя.
Около старинного камина два, три забытых деревенских кувшина да старое деревенское лукошко. Много битой посуды, больше из-под водки.
Самое заманчивое для русских мужиков — это латышский спирт, о нем идет легенда из одной русской деревни в другую,
и каждый старается привести с собой домой заветную сороковочку, но редко кто выдерживает великое искушение. Да и обыск при везде в Советскую Россию очень строг.
«То, что обуто, одето, — говорят мужики, — то провезешь, а что в крестьянской котомке, то пропало».
Внизу на дворе уже ждет толпа самых подлинных русских мужиков, в зипунах, рваных кафтанах, в лаптях с котомками за плечами. Есть промеж них и бабы, молодые, здоровые, краснощекие, косы до пяток, они только что вышли из карантинной бани. Есть и малые мальчонки, таких, правда, немного. Больше молодые здоровые парни да степенные бородатые мужики. Я их быстро расположил к себе, угостив приезжих папиросами.
Старый мужик, с большой окладистой бородою, с хитрым взглядом пустился первый в разговор:
— Вы спрашиваете, как мы живем. Плохо сынок, тяжело жить!
— Небось теперь легче, чем года два-три тому назад?
— Нет, сынок, и сейчас жить скверно.
У вас здесь рай, в сравнении с нашей деревней. Чисто, хорошо у вас, да все дешево, покупай чего душа просит.
— А сколько вы зарабатываете, у вас ведь все подешевело, миллиарды исчезли, считают на рубли да на копейки?
Толпа мужиков тесно сгрудилась вокруг меня, в разговор вступают и остальные, что по старше. Очевидно, мой вопрос угодил в больное место.
— Мы витебские, у нас и сегодня на все по хлебу расчет идет, золотой цены старики не знают, они за пять лет научились лишь на миллиарды считать. На хлеб расчет проще, мужику яснее. Потому что земля наша хлеб родит.
Говорить они не боятся, друг друга не стесняются, очевидно, у всех одинаково наболело то, о чем говорят.
— Как мы зарабатываем, стыдно сказать, на червонцы выходит 50 коп. в день. Мы вот шестеро плотники, так до революции каждый нередко по три рубля в день выгонял, да за три рубля в месяц прожить можно было. Вот и считайте наше теперешнее счастье. Видите, какие мы рваные, с жиру тоже беситься не приходится, потому-то все мы поджарые, хилые.
Налоги убивают, пощады от них нет. Как в срок не заплатил, сейчас — штраф,
а потом придут на двор, без жалости последнего конягу уведут. Хошь-не-хошь, а налог плати. Последний хлеб отдашь, а потом сам пухнешь с голоду. А цены у нас — одно слово, «недоступные». Конечно, о мануфактуре и думать нечего. Мы бабам из города краски привезли, так они такие холсты и материи делают, что теперешнюю Прохоровскую мануфактуру зависть берет. Ну, с сапогами — так это труднее. У нас, чтобы новые сапоги справить, нужно 30 пудов хлеба (ржаной муки). Да и одёжа у большинства старая, довоенная, мало у кого найдете одежду теперешнего изготовления. У нас собственной выделки «сукно» продается за пуд ржи аршин, а прежде 25 копеек стоило. (Пуд — 16,38 кг, аршин — 71 сантиметр — Rus.LSM.lv)
— Ну, а рубашки у вас на теле есть, говорят, что многие без рубашек ходят?
Отвечают хором: «Рубашки у всех есть, белье у нас сохранилось прежнее».
Несмотря на май, у большинства на головах зимние шапки, облезлые, старые, одежонка на всех рваная, если с нашими рабочими сравнить, то русские кажутся нищими.
Молодежь — та одета немного чище и лучше, бабы тоже следят за своим туалетом.
Хотя им и тяжело работать, льна и теперь Витебская губерния производить мало, за один пуд льна семь пудов хлеба платят мужики. Чтобы налогов меньше платить, землю мало обрабатывают, только самое необходимое количество.
— Ну, а как дети у вас, небось все — больше комсомольцы?
Мужики опять хором: «Этого ни-ни, в деревне не то, что в Москве, комсомол не в почете. В церковь тоже исправно ходим, не только старики, но и молодежь.
Мы, православные, за церковь крепко держимся, хотя это и в копеечку обходится. Но ради спасения души средств не жалеем.
Налогу за церковь государству 200 пудов хлебом заплатили. В деревне с каждой семьи по пуду пришлось, а, кроме того, и попа и церковного сторожа содержать нужно».
— Вот московские газеты пишут, что за требы попам много платите, за крестины, да за похороны, правда ли это?
Мужики улыбаются. Поясняют: «Хитрят в Москве, да сочиняют. Советские-то крестины 4 пуда хлеба стоят, а поповские 30 фунтов, столько же и за похороны. Документы, значит, большевики без этого не дают. Ну, а
мы обходимся без документов.
В церкви у попа окрестишь, и хватит. А большевистские крестины пускай сынок справляет сам, когда вырастет да денег заработает».
— А как насчет школьного образования? Стремятся ли большевики, чтобы безграмотных не было, бесплатное всеобщее обучение вводят, как прежде обещали?
— Сулили то они много, а дали шиш с маслом. За все сами кровными денежками платим. Одно перышко — полмиллиарда, а прежде за копейку три получали. Карандаши (15 миллиардов карандашик), бумага, книги — все за свои собственные покупай. Теперь у нас в губернии
в три раза меньше ребята учатся, чем при царе.
— Ну, а управляетесь то вы, небось, сами, комиссарами то своих же мужиков выбираете, власть у вас своя, мужицкая?
— Действительно, без царя живем. А насчет выборов, так
эта коммуния себя сама и выбирает, нас, небось, не спрашивают.
А среди комиссаров есть и такие, которые за два десятка убийств в тюрьме сидели. Теперь они нами командуют. Пожаловаться нельзя, до Москвы слово не дойдет, а если ходок и доедет, то обратно ему нет возврату. Заедят комиссары, они у нас друг дружку крепко поддерживают!
Часть мужиков расположилась на лужайке и в ожидании помещений закусывает, запивая латвийской водкой. На нее они все охочи. Некоторые на вопрос, как им понравилась Рига и Латвия, отвечают со смехом:
— Водочка ваша хороша, да сапоги крепкие, да дешевые. Хлеб белый мягкий да вкусный.
Жизнь, одно слово, заграничная, приятная, чистая.
Мануфактура прямо задаром в сравнении с нашей, правда, и у нас в последнее время понизилась в цене, чтобы мужики покупали! Мы за покупками сюда и плыли. Подошвы у вас за полпуда муки, а у нас за ту же подошву 6 пудов платить приходится. Только в Витебской нашей губернии о вашей хорошей жизни нам рассказывать тяжело, люди не верят, комиссары все рассказывают, что у вас все дорого, да жить тяжело. А, по правде-то, выходит как раз наоборот. Рай то у вас, а не у нас.
Часть заинтересовалась вопросом о водочке. Это у них всех живой вопрос, сделались они большими специалистами, потому что нет в деревне мужика, который бы не гнал самогон.
Один, помоложе, с видом специалиста пояснил:
— Ваша водка хороша, только слабее николаевской, градусом меньше. У нас есть такие специалисты, что приготовляют водку прозрачную, как кристалл. А у вас много мерзлой картошки прибавляют. Вот мы за шесть лет первый раз Пасху по-христиански встретили у себя. Была пасха, кулич, была и своя водка.
— Вы все в газетке пропишите, потому что
много о Рассее пустяков болтают, пыль в глаза пущают,
— говорят мне на прощание крестьяне. — Мы правду говорить не боимся, хот вы и не знакомый нам человек. Мы и у себя в деревне комиссарам правду в глаза режем, а они только улыбаются, нашего брата в тюрьму не засадишь, потому что тюрем не хватит, больно много мужиков в России.
• Следующий выпуск рубрики «“Сегодня”, сто лет назад»
выйдет завтра — в субботу, 18 мая, в 18:30.
В РУБРИКЕ «“Сегодня”, сто лет назад» Rus.LSM.lv перепубликовывает статьи и заметки, выходившие в знаменитой рижской русской газете ровно век назад — из номеров, датированных тем же днем того же месяца и в оцифрованном виде доступных в латвийской Национальной библиотеке.
Отбираются материалы по нескольким критериям (надо сразу признать — не очень жестким). В частности, свою роль играет важность темы — коли сто лет назад статья была опубликована на первой странице, она была посвящена значимой проблеме. Имеет свое значение и то, насколько происходившее в независимой Латвии тогда перекликается с происходящим в независимой Латвии сейчас. Наконец, предпочтение отдается оригинальным материалам: отправка редакцией собственного корреспондента, на собрание ли русского учительства в латвийскую провинцию или же в далекую страну — верный признак интереса, вызываемого у читателей событиями там.
Материалы рубрики публикуются с минимальной редакционной обработкой и, в некоторых случаях, с небольшими сокращениями. Для удобства чтения орфография приведена в соответствие с нормами современного русского языка.
● В 2019 году, к столетнему юбилею газеты, Rus.LSM.lv опубликовал несколько статей, в которых рассказывал об истории «Сегодня» — ее взлете, расцвете и умертвлении. Эти статьи можно почитать здесь.
● Вернуться в начало ▲
