Госконтроль провел проверку в Фонде врачебных рисков. Выводы никого не обрадовали. Во-первых, люди не знают, что такой Фонд вообще существует. Во-вторых, он откровенно нарушает закон — сроки рассмотрения дел превышают все пределы. А почему принято то или иное решение не могут понять даже специалисты.
Александр Немеров приезжает на интервью с чемоданом, портфелем и еще пакетом. Полные документов: бесчисленные заявления, справки, решения. С грустной иронией говорит, материалов на 10 уголовных дел. Здесь вся его боль.
Конец 2014 года. Дочь Александра - Элина - ждала второго ребенка. Важный момент: Элина слабослышащая. Также у нее был сахарный диабет первого типа — инсулинозависимый. Об этом знали и гинеколог, и эндокринолог. По словам отца, дочь пыталась записаться на прием эндокринолога: в октябре, ноябре, декабре. Но получала отказ - нет мест. При этом ей выписали инсулин — не глядя.
«Она посещала того же гинеколога Потапенкову и того же эндокринолога Штелмане, что и при первой беременности. Поэтому, она им доверяла так, как не доверяла нам - родителям. Говорила, ну что вы знаете, я у врачей, они говорят, что у нас все отлично - и у ребенка. Это ввела в заблуждение гинеколог Потапенкова», - утверждает Александр.
Как и все беременные, каждый месяц Элина посещала гинеколога. Сдавала анализы. Отец пришел в ужас, когда их увидел: сентябрь — уровень сахара 56, это при норме четыре-пять. Ноябрь: снова 56. Декабрь: 17. Это результаты последнего анализа, который успела сдать Элина. Все показатели завышены, какие-то критически:
«Когда человек с диабетом, это означает, что поражены почки», - пояснил отец.
Требовалась госпитализация. Экстренно, причем, уже давно. Но, по словам отца, гинеколог не отправила пациентку в больницу. А назначила следующий визит, в январе. Этого приема Элина не дождалась. Она умерла на 30-ой недели беременности. Несколько дней с мертвой мамой была 6-летняя дочь Анжелина. Девочка не могла позвать на помощь.
«Мы думали, что они в Россию уехали. Потом прошло 2-3 дня, ответа никакого нет. И потом уже вскрыли дверь 9 или 10 числа. Оказалось, что Элина на полу перед входом лежала без чувств. А Анжелина была одна в квартире. Но вопрос должен быть у вас, почему она не позвонила, не вышла. Потому что она тоже не слышит, к сожалению. Она не могла позвонить», - поделился отец.
Александр Немеров обратился в Фонд врачебного риска. Там приняли решение: выплатить компенсацию – 50% от максимальной суммы — 70 тысяч евро.
«Почему 50?! А что, человек трагически погиб на 50%? Или врачи на 50% виновны, а на 50% — сам пациент?!», - недоумевает отец погибшей женщины.
Методика, почему начисляют тот или иной процент, непонятна. Заключение экспертов — юридические джунгли. Так говорят в Госконтроле.
Ревизоры пришли к выводу: своей задачи Фонд не выполняет. Его создавали специально для того, чтобы пациент без суда, быстрее и проще получил компенсацию.
А получается: сложнее и длиннее.
«Путь до получения компенсации, на наш взгляд, слишком долгий. И даже судебные процессы проходят быстрее, чем в Фонде рассматривают дела», - заявила член совета Госконтроля Инга Варава.
По закону, Фонд должен принять решение о компенсации в течение шести месяцев. Но в такие сроки вкладываются крайне редко — только в 24% от всех дел. Фонд может увеличить срок до года, если это ну очень необходимо. Так и поступили в трети случаев. Однако Госконтроль не нашел обоснованных причин для затягивания процесса. Еще треть дел рассматривалась больше года. То есть, Фонд нарушает закон. Были случаи, пострадавшие умирали, не дождавшись решения.
«Если мы видим, что в 2014 году экспертиза, в среднем, длится 8 месяцев, то в 2017 году – экспертиза уже дольше года. Это говорит о том, что надо оценить эффективность работы экспертов», - считает Варава.
Фонд медицинских рисков — это не какое-то отдельное учреждение. Он находится в Инспекции здравоохранения. Здесь принимают заявление от пациентов. Жалобу рассматривают эксперты Инспекции здравоохранения. Окончательное решение выносят юристы. А деньги выплачивает Национальная служба здравоохранения.
И в Инспекции здравоохранения, и в Министерстве здравоохранения признают: да, опаздывают. Сейчас поставили цель: сократить рассмотрение дел хотя бы до года. Про 6 месяцев никто даже не говорит. Для этого собираются привлекать независимых экспертов со стороны. Также в Минздраве соглашаются, заключение эксперта — это всегда субъективное мнение.
«Мы говорили с Инспекцией здравоохранения, и она сама признала, что надо собирать команду экспертов. Чтобы дело рассматривали многие эксперты, в том числе, приглашенные со стороны. А не так, что это делает один человек», - говорит замгоссекретаря Минздрава Дайна Мурмане-Умбрашко.
Поскольку методика неясна, многие пациенты уверены, решения Фонда – несправедливы. Огромный процент — пятая часть дел — обжалованы в Минздраве, а потом и в суде. Методику обещают сделать более простой и понятной. Но остается ощущение, что это не будет быстро.
Уже в конце проверки Госконтроль решил проверить, сколько человек в Латвии вообще знают о существовании Фонда врачебных рисков. Результат оказался шокирующим.
«Совместно с Latvijas fakti мы провели опрос. Для нас был большой сюрприз, только 9% опрошенных знают, чем занимается Фонд. Мы ждали, что результат будет плохим, но не на столько! И это при том, что Фонд работает 5 лет!», - отметила Варава.
В Минздраве снова признают, информационных кампаний не было. И не будет.
«Это очень специфически, в Фонд обращаются только, когда у есть проблемы с медицинским уходом. Что мы можем сделать со своей стороны, чтобы медицинские учреждения больше давали знать пациентам, что такая возможность есть», - заявила замгоссекретаря Минздрава Дайна Мурмане-Умбрашко.
Каждый день Александр Немеров со своим чемоданом и портфелем куда-то едет: в полицию, к адвокату, его знают и в Министерстве, и в Инспекции здравоохранения. В скором времени будет суд. Главной целью жизни стало добиться справедливости: наказать виновных врачей, получить честную компенсацию — только 100%. Ни 70%, ни 80% не устроят, по его словам, это все торг.
«Тогда закройте Фонд. Я всем говорил: и Чакше, и Умбрашке, закройте Фонд. И все будут идти, как и раньше в гражданский суд. Вы оттягиваете время, потом платите 2%. А может, в Гражданском он получил 102, я извиняюсь, 100 процентов», - говорит отец погибшей женщины.
