«Это специальный спектакль больничной клоунады, который мы специально два месяца ставили в Израиле и который уже с начала февраля мы будем показывать здесь.
Это спектакль, специально созданный докторами-клоунами для детей больниц. Его будут показывать в больницах, детских домах, для детей с особыми потребностями»,
— рассказала Марианна Миловская, руководитель проекта «Доктора-клоуны».
«В Израиле очень дружественная организация, плюс в Израиле медицинская клоунада уже 15 лет развивается. У них очень много исследований по этому поводу, они к этому подходят очень профессионально. И там есть наши тренера — доктора-клоуны. И там есть русский доктор-клоун Леша Гавриилов, который как раз помогал нам с этим спектаклем», — добавила она.
«Мы прилетели к нему, два месяца ставили спектакль и привезли его сюда. Мы уже играли этот спектакль в больницах три раза. Первого февраля будет премьера. Он называется «Стоящая смерть Бен Кея». Он легкий, смешной», — рассказал Игорь Наровский, участник проекта.
«Таинственный и экзотичный»,
— добавила его коллега Татьяна Батова.
Слово «смерть» в кругу больных детей — табу, согласился Наровский. «И очень зря. Эти дети знают об этом гораздо больше нашего. И они не понимают — “с какой стати табу, если я это переживаю?”», — добавил Наровский.
«Это спектакль про жизнь и смерть самурая, про искусство, по сути, умирать. И он невероятно легкий, красивый и смешной, несмотря на то, что там есть слово «смерть». Это поэзия клоунады, самурайства и отношений Люси и Бен Кея»,
— указал он.
«Тем более, дети живут сегодняшним моментом. Это мы думаем, что у нас завтра, послезавтра. Мы все время живем будущим. А они сейчас живут. Им сейчас надо, чтобы хорошо было. И поэтому, действительно, эта тема ими как раз воспринимается легко», — считает Батова.
«И спектакль, мне кажется, абсолютно уникален. Я видела первый предпрогон.
Он интересен детям — они видят в этом одно, но взрослым, родителям, которые были рядом, было не менее смешно, они находили в этом другие вещи. Это уникальный спектакль, и каждый может найти в нем свое.
Я уверена, что это как те книги и фильмы, которые мы смотрим несколько раз, и каждый раз находим что-то новое. Спектакль, мне кажется, очень многослойный, поэтому и в первый, и во второй, и в третий раз ты находишь в нем что-то совершенно разное. Он практически пантомимический, в нем нет практически языка («У нас есть японский!» — со смехом возразили доктора-клоуны), так что играем на любую публику. Но детям все равно, какой язык», — подчеркнула Миловская.
«Прелесть этого названия в том, что оно сразу раскрывает, чем спектакль кончится. Как и в жизни — нам сразу говорят, чем все кончится.
Но жизнь при этом не теряет своего интереса, а наоборот — приобретает его», — уверен Наровский.
