Инесе Озолиня — мать девяти детей, но в двухкомнатной квартире сейчас с ней живут только двое, трехлетний Мартиньш и двухлетняя Линда. Инесе не скрывает: раньше занималась проституцией, «работала» на улице и употребляла алкоголь. Из-за этого сиротский суд на законных основаниях, отобрал у неё четырех детей. Жить с ней остались трое. Пять лет назад она изменила свою жизнь. Бросила пить. Нашла нормальную работу. До сих пор регулярно проверяется у нарколога. Родила еще двоих.
Когда она была беременна восьмым ребенком,. Мартиньшем, у нее отобрали трёх дочерей. Из-за возникших осложнений с беременностью Инесе должна была лечь в больницу. Она рассказывает, что честно позвонила в социальную службу и предупредила — дети будут под присмотром её подруги. Органы опеки тут же воспользовались этой ситуацией, изъяли детей и поместили их в интернат, уверяет Инесе:
«И все они (в социальной службе) считают — раз у тебя было такое прошлое, значит, ты не меняешься, ты такая до сих пор».
Отец её младших двух детей работает в рыбоперерабатывающей отрасли. Живут вместе, сняли квартиру в Вецмилгрависе. Все последние годы Инесе пыталась вернуть своих девочек. Уверяет, что сотрудничала с социальными службами. Однако сиротский суд лишил её права опеки над тремя девочками.
«Они думают, что я не могу сделать сама что-то для детей. Я понимаю, что у меня в детстве тоже было тяжелая [жизнь]. Родители тебе не дают то, что должны давать и [потом] тебе трудно дать [это] своим детям. Я хочу получить то, что потеряла», — говорит Инесе Озолиня.
Инесе постоянно навещает своих дочерей в интернате. Говорит, лечит их от вшей, которые у них там периодически заводятся. Между собой девочки тоже разлучены. Старшую, Эвелину, содержат в отдельном интернате из-за психического расстройства. Мать уверена, что если бы она лечила дочку дома, то результат был бы гораздо лучше, чем сейчас:
«Видно по ее глазам — она страдает из-за того, что сестры разлучены. И у нее душевная боль. Она говорит — «мама, я хочу домой». И сразу вцепляется мне в руку. И плачет. А я, как приезжаю домой — я как себя чувствую? Боль ужасная. Словами это не передать».
В минувшую среду в Суде Земгальского предместья Риги состоялось рассмотрение дела о лишении Инесе Озодини опекунства над своими детьми. Она проиграла.
«Представитель Сиротского суда врала. Они говорили, что, когда дети был дома, там вообще не было кровати, где детям спать. А она была!», — уверяет Инесе.
Суд лишил ее права опекунства над дочерьми — посчитал, что у нее недостаточно ресурсов для воспитания пятерых детей и лечения больного ребенка. По словам правозащитницы Оксаны Белецкой, которая представляла мать в суде, сотрудница Сиротского суда утверждала, что мать отказывается от сотрудничества с органами опеки:
«Заведомая ложь заключалась в том, что Инесе не сотрудничает. Не старается. Отвергает все программы которые ей предлагают».
Однако за рамками судебного разбирательства руководство Сиротского суда говорит другое: в последние годы мама сотрудничала с социальными службами и встала на путь исправления. Но этого недостаточно, для того чтобы оставить ей детей. Все сроки истекли и закон требует принятия конкретного решения.
«Самое главное, что мама эту безопасность не обеспечила, когда дети получили эти очень большие травмы в семье. Она все не исправила.
И для нас все-таки интересы детей важнее, чем то, как чувствует себя мама. Очень хорошо, что она чувствует себя плохо. Мне кажется, это уже показатель. Это по-моему, шаг к какому-то исправлению»,
— подчеркивает в разговоре с LTV7 представитель Cиротского суда Риги Инесе Эргле.
Известно, что старшая дочь Инесе —Лига — адоптирована приемной семьёй и живёт в Великобритании, а 15-летний Ранко — в Швеции. Судьба еще двух мальчиков, Андиса и Даниела, матери неизвестна. Сейчас, после того как у Инесе отобрали право опекунства, имена её девочек поступят в базу данных для усыновления. И тоже могут оказаться за границей.
«Человеку можно помочь, если он разрешает себе помогать. Но это была ситуация, когда мама не хотела ни сотрудничать с социальной службой, ни принимать какие-то советы, как лучше ту или иную проблему решать», — отвечает Инесе Эргле на вопрос «Личного дела» о том, что сделали социальные службы Риги, чтобы помочь матери сохранить семью.
Оказалось, однако, что к Инесе Озолине не применялись программы, направленные на сохранение семьи. Ей помогали добрым словом и напутствием — и прилежно фиксировали каждый её промах, о чем и информировали суд.
Если человек совершил уголовное преступление, то отсидев в тюрьме он выйдет на свободу с чистой совестью. В случаях же, подобных делу Инесе Озолини, система работает так, что провинившегося однажды человека карает всю оставшуюся ему жизнь. Это страдания, поставленные на конвейер, резюмирует «Личное дело».
