«Мы все потомки беженцев» — волонтер из Даугавпилса

Обратите внимание: материал опубликован 2 года и 4 месяца назад

Уже несколько месяцев филолог и историк, специалист по рекламе, многолетний президент даугавпилсского интеллектуального клуба «Эрудит» Александр Барбакадзе в качестве волонтера помогает беженцам из Украины. О том, что считает важным, он рассказал Rus.LSM.lv.

Как всё началось

— Всё произошло достаточно неожиданно. Одна девушка в Facebook попросила встретить ее знакомых на приграничном переходе Урбаны-Силене, и моя приятельница, которая раньше жила в Москве, а сейчас живет в Афинах, эту проблему переадресовала мне. Я как раз был не в Даугавпилсе, ответил, что не могу в данный момент, но вообще на меня можно рассчитывать, и скинул свои контакты. Так потихоньку всё и началось. Большой поток — мы здесь, живя благополучно, не представляем себе масштабов этого дела.

Что делает волонтер Барбакадзе

— Я встречаю людей на границе, привожу в Даугавпилс, стараюсь их покормить, потому что 10-12 часов люди без еды, пока переходят границу. Переход долгий, особенно если проблемы с документами. Беженцам помогают многие общественные организации, в том числе международная волонтерская сеть Rubikus, с которой и я связан. Rubikus находит беженцам жилье, я должен их туда заселить. После ночевки я их снова забираю, стараюсь еще раз покормить и отправить дальше. Остаются единицы — могу сказать, что

за два с половиной месяца осталось семь человек из примерно 150, что я перевез. Очень большой поток идет в Германию, едут в Финляндию, Норвегию, Эстонию...

Одна поездка на границу обходится в десять евро по нынешним ценам на топливо. Что касается еды, то это часто такие бутербродные наборы — за пять евро можно 14 бутербродов сделать. Жена этим обычно занимается. Есть добрые люди, я не стану их называть, потому что не спросил разрешения, целые предприятия общественного питания, которые помогают. Поезда государственные все бесплатные, автобусы с даугавпилсского автовокзала — платные.

В определенный момент я дошел до предела своих физических и финансовых возможностей — я не очень молодой и не очень богатый человек. Тут подключились другие, например, моя подруга по клубу «Эрудит» Эвита Савицкая, она местный координатор — кинула клич, отозвались люди — тоже ездят, помогают.

О волнах беженцев и документах

— Вся эта классификация — чисто моя, я для себя так раскладываю.

Первая волна — те, кто сбежали от угрозы войны. Буквально на второй день, когда танки были под Киевом, люди уехали, зачастую — из сравнительно благополучных мест, если можно говорить о каком-то благополучии сейчас в Украине. Плюс — много людей из России. Я вот разговаривал с парнем — он работал в России, паспорт украинский; ему сразу сказали: «Идет спецоперация, мы всё понимаем, вот тебе выходное пособие, ничего личного, без обид». Хорошее пособие дали. Эта волна — март-апрель.

Потом обнаружилось, что множество людей, попавших в реальную зону боевых действий, просто хотят бежать от войны. Понятное желание — людей невозможно осуждать за то, что они хотят жить лучше, и они потянулись в нашу сторону. У первой волны практически у всех есть документы и у многих есть, куда возвращаться. Вторая волна — документы часто полностью или частично утрачены: трудно их сохранить, если в квартиру попал снаряд. И многим некуда возвращаться — потеряно всё. Этот второй поток шел примерно май и июнь.

Сейчас идет третий поток — это люди, убегающие от продолжающейся, пусть и не так интенсивно, войны. Они не прямо из-под бомбежек, как вторая волна, но они не видят перспектив, поэтому хотят начать новую жизнь в других странах.

Все наши законы и работа консульских служб Украины не очень рассчитаны на людей без документов.

В Даугавпилсе сейчас находится Татьяна Ивановна, она пенсионерка, ее вытащили из горящего дома в Мариуполе. Она три недели ждала справку о том, что она гражданка Украины. Потом — получение персонального кода, вид на жительство в Управлении по делам гражданства и миграции — там тоже процедура на две недели, хотя все очень доброжелательны, все стараются. Далее — счет в банке, и не все банки спешат помочь. Тут спасибо нашей социальной службе — можно получить деньги через их кассу. В итоге Татьяна Ивановна, прибыв в Даугавпилс 5 июня, только 22 июля смогла получить первое пособие. Как она до этого жила? Плохо...

Многие очень хотят работать, но при отсутствии документов это невозможно. Вместе с Татьяной Ивановной в Даугавпилсе осталась молодая пара, тоже из Мариуполя. Им лет по 20. У девочки есть паспорт, у мальчика нет. Девочка давно работает, он — нет. Шесть недель прошло, в консульстве ему ничего не выдали, а без справки о гражданстве дальше дела не идут. Еще одна пара осталась — из Луганска. Не хотят они там жить, не видят перспектив. Молодые ребята, они оба баристы, буквально бредят этим делом; я пока их вез, столько о сортах кофе узнал... Их в Даугавпилсе готовы взять на работу прямо сейчас, я уже спрашивал у хозяйки кафе, но — документов нет.

Очень всё медленно происходит в консульском отделе посольства Украины...

Разговоры, разговоры...

— Я уже сказал: люди дальше едут, у нас немногие остаются. У нас очень маленькое пособие, очень длинная система легализации на месте. Один мужчина мне сказал, что едет в Ирландию. Я спросил: «Там у тебя кто-то есть?» Он ответил: «Нет. Просто хочу быть как можно дальше от всего этого». У кого-то есть знакомые, у кого-то — дальние родственники, которые смогли за границей устроиться, ведь нужен человек, который просто покажет пальцем, куда идти. Бывает, что родители остаются в Украине, а детей отправляют. Например, к крестной, живущей в Германии. Большинство беженцев иностранными языками не владеют.

С некоторыми я переписываюсь, когда они там устраиваются. Я бывал в Европе, кое-что знаю. Стараюсь, может быть, иногда даже жестко, объяснить тем, кто туда едет, что их ждет. Там не будет распростертых объятий — вы прошли границы, с вами зачастую работали очень эмпатичные волонтеры. Я знаю некоторых девушек — сутками в сети сидят, всем помогают...

Главные сложности начнутся именно там — надо обязательно учить язык и учитывать ментальные различия, они большие. Многие простые вещи для беженцев могут стать откровением.

Например, я рассказываю про своего знакомого Сергея. Он из Даугавпилса, работает в Ирландии. У него был ирландский приятель — вместе работали, хлопали друг друга по плечу, пили пиво. Потом Сергей поменял работу. Как-то шел мимо дома приятеля, подумал — зайду, опять же — по пивку можно. Постучал в дверь, кто-то посмотрел в глазок, и через пару минут приехала полиция. «Ты не звонил, мы не договаривались, ты не предупредил о своем приходе. Значит, что-то случилось. А когда что-то случается, мы всегда вызываем полицию», — такое объяснение услышал Сергей от приятеля. Они не плохие, не хорошие, они — другие.

При всем моем уважении к борьбе, которую ведет украинский народ, коррупция в Украине немалая на всех уровнях. И я говорю — забудьте о том, что с полицейским можно «договориться» — если что-то нарушили, то признайтесь и извинитесь!

Помните, что ваша свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. Если вы увидите двух целующихся мужиков на скамейке, то не надо показывать пальцем, плеваться и стараться снять видео на телефон.

Выйдя из своего жилья и увидев пожилую фрау, которая поливает цветы, улыбнитесь и поздоровайтесь, потому что так принято, таковы их правила. Может быть, они и живут так богато, потому что соблюдают некоторые правила.

Я спасаю людей, оказавшихся в зоне боевых действий, а не русских, украинцев, цыган, армян; семьи, где папа — осетин, а мама — украинка. Наша задача — просто помочь людям.

Беженцы рассказывают разные истории. Я их никогда не оцениваю и не даю политических комментариев. Я только всем советую: постарайтесь забыть то, что было, и начать новую жизнь, не тратя силы в бесконечных бессмысленных баталиях в соцсетях.

О естественном состоянии человека

— У нас много отзывчивых и добрых людей, готовых помочь. Просит семья, живущая в общежитии, кастрюли на кухню — моментально люди отзываются и помогают, хотя в соцсетях полно злых комментариев. Мне кажется, иногда неверный образ складывается. У некоторых в голове — беженцы в вышиванках с флагом Бандеры переходят границу с криками «Хто не скаче, той москаль». А на самом деле — обычные люди, с котомками, такие же, как мы...

Я всю жизнь помогаю людям. Может, это воспитание; для меня это естественное состояние человека — помогать другим. Я не знаю, что там планируют наши великие политики, но мне кажется, что этот поток еще долго не иссякнет. Каждый месяц через ближайшие пограничные переходы переходит около тысячи семей — это в среднем три тысячи человек. Я лишь один из многих, такой приблудившийся винтик в огромном механизме.

Мы все тут потомки беженцев. Когда в Даугавпилсе строились промышленные предприятия, то многие из ближайших белорусских совхозов сюда поехали — за большей зарплатой, культурой. Такие, можно сказать, экономические беженцы. Я уже не говорю о староверах, которые в давние времена сюда бежали. И вообще — всё время все воевали, и если ты жив, то ты потомок тех, кто смог от войны убежать. В принципе с учетом даже самого процесса оплодотворения — мы все потомки беженцев.

И еще. Ковчег Завета построен из дерева гофер. Никто точно не знает, что это за дерево, и никто не может найти ковчег. Возможно, Бог разобрал ковчег на доски, доски — на щепки, а щепки воткнул некоторым людям... не знаю, куда — чтобы они спасали цивилизацию.

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное