Мест нет! Такое объявление наверняка можно вывесить на воротах стационара «Гинтермуйжа». Единственного в Латвии места, где по госпрограмме лечат пьющих детей.
«Прямо сейчас, сразу? Нет! Нужно ждать в очереди. Сейчас взрослым приходится дожидаться программ лечения около двух месяцев. Детей мы сейчас записываем на будущий год», — говорит заведующая наркологической службой «Гинтермуйжи» Лилита Цауне.
У врача — большой опыт работы с алкозависимыми и столь же большая боль из-за того, что на детскую программу выделяется столь недостаточное финансирование.
«Наша программа, к сожалению, единственная в стране. Пять мест! Но число тех, кого необходимо было бы так мотивировать, привлечь их внимание к тому, что жить трезво — единственная нормальная жизнь, которая обеспечивает, что люди вырастут здоровыми... Их очень, очень много. В мотивационной программе самому младшему 12, потому что мы с 12 и принимаем. Для неотложной помощи мы принимаем с 14-летнего возраста, потому что более младшим педиатр нужен. В свою очередь, амбулаторному моему самому младшему пациенту было 10 лет», — рассказала Цауне.
По ее наблюдениям, во многих семьях алкоголь считается наименьшим из зол: родители готовы прикрыть глаза на то, что дети пьянствуют, лишь бы они не употребляли наркотики.
«Я философски так скажу: нужно помнить о намерении. Ведь зачем пьют? Чтобы не слышать, не чувствовать, не думать. Потому что зависимость — это болезнь системы самочувствия. Чем больше стресса, небезопасности, неуверенности... Алкоголь и доступнее. Я бы сказала, сейчас в обществе отношение к алкоголю крайне легкомысленное», — отмечает нарколог.
Врачи «Гинтермуйжи» стажировались в Швеции. По словам Цауне, шведскую модель оборота алкоголя следовало бы внедрить и в сильно пьющей Латвии:
«Совершенно как с торговлей оружием. Где строгий учет. Где не так просто! И доступность — два раза в неделю. Если планируется мероприятие, можно подготовиться, [заранее] закупить. Как в Швеции.
Для зависимости как таковой социальные факторы — очень важная составляющая. В свою очередь, государственная политика, запросы, регулирование доступности — другая важная составляющая. Мы годами говорим о повышении ценза до 21 года. Что физиологически очень закономерно. Но наряду с просветительскими программами».
В практике доктору Цауне встречались семьи, где пьют все, от мала до велика — и бабушки-дедушки, и внуки. Потому что это — единственная условно-нормальная жизнь, которой учится ребенок:
«Нет научных доказательств наследственности [алкоголизма] как таковой. Но наблюдения свидетельствуют, что для детей риск повышен. И число физиологически, потому что меньше сопротивляемость этиловому спирту. И психологически. Модель семьи. В семье, где пьют, ребенок видит, что это — норма. Родители напиваются, скандалят. И ребенок это воспринимает как норму. Это самое ужасное».
Врачей в «Гинтермуйже» удивляет то, что об ужесточении правил оборот алкоголя кто-то еще готов дискутировать, оспаривать его, отмечает Лилита Цауне:
«Мы хотим народ, который понемногу гибнет? Или мы хотим народ, который здоров?»
