Я живу возле Рижского аэропорта, поэтому к звуку взлетающих самолётов я привык настолько, что частенько пропускаю его мимо ушей. Какого же было моё удивление, когда приехавшие в Латвию киевские друзья от страха вжимались в кресло, стоит лишь гулу авиационных двигателей разлететься по округе.
Признаться, я не имел ни малейшего понятия, какую огромную роль звук играет в жизни части населения Украины. В марте мне представилась возможность приехать в Херсон и своими глазами увидеть его жизнь изнутри.
И если на первый взгляд Херсон напоминает свою тень, то прислушавшись, понимаешь, как много привычных звуков потерял этот город.
Дороги, по которым до полномасштабного вторжения РФ в Украину передвигалось около 330 тысяч человек, теперь практически пустуют. По состоянию на январь в городе проживало 50-60 тысяч человек.
«Это маломобильные группы граждан или социально незащищенные категории населения, которые не могут себе позволить уехать, или какие-то другие условия не позволяют это сделать. Есть те, которые просто остаются, потому что считают это нормой», — сказал пресс-офицер комендатуры обороны города Дмитрий Плетенчук в эфире национального телемарафона.
Машин сейчас так мало, что днем нет необходимости включать светофоры, которые регулировали почти каждый перекресток.
Наблюдателю не услышать детского смеха на игровых площадках и школьных дворах. Не послушать ни весёлые разговоры в ресторанах и барах, ни обсуждения новинок кино, выходящих на большие экраны Херсона. Большая часть магазинов и поставщиков услуг больше не включают музыку и не открывают двери посетителям. Ночью город не только избавляется от звуков, но и растворяется в кромешной темноте.
И дело далеко не в том, что в городе действует комендантский час, который с 24 апреля сократили до периода с восьми вечера до шести утра. Проблема в том, что в городе поселились новые звуки так называемых «выходов» и «прилетов», которые то и дело разрывают тишину.
Каждый житель Херсона очень хорошо умеет их различать. «Выход» означает работу артиллерии ВСУ по позициям оккупантов на левом берегу Днепра. Этого звука херсонцы не боятся, так как он приближает освобождение украинских земель от захватчиков. А вот «прилет» необходимо распознавать за доли секунды, ведь промедление может стоить жизни.
Весь город находится в «нулевой зоне» — любая его точка простреливается из вражеских танков и минометов, причем, от выстрела до прилёта снаряда проходит всего пара секунд, поэтому здесь ждут не сирену воздушной тревоги, а характерного взрыва и последующего свиста приближающейся боеголовки.
Находясь же в прибрежных районах города или переезжая по мосту из одного района в другой, можно попасть под обстрел российского снайпера.
Казалось бы, держись подальше от Днепра, за которым стоят оккупанты, и можешь продолжать обычную спокойную жизнь, а военные пускай себе обстреливают друг друга сколько влезет.
Но не все так просто. Да, в Херсоне можно встретить небольшое число украинских солдат. Однако одна часть находится на блокпостах и занимается тем, что охраняет безопасность города, проверяя документы и автомобили въезжающих и выезжающих. Вторая же приезжает в город на легких пикапах и джипах, чтобы перекусить на заправке или пополнить личные запасы снэков в продуктовом магазине. За все время в городе я не видел ни одной единицы тяжелой техники и ни одного скопления вооруженных украинских бойцов — все они находятся на окраинах или за городом.
Тем сильнее было мое непонимание, а позже и ужас от осознания того, что целью российского огня являются не военные объекты и вооруженные бойцы, а гражданские постройки и самые обычные люди. Как бы в подтверждение этого открытия я попал под танковый обстрел уже во второй день пребывания в городе.
Тогда я находился на территории складов и офиса Красного Креста, тут же рядом расположен склад Херсонского отделения «Новой Почты». Обычное утро пятницы: мы с волонтерами готовились к развозу гуманитарной помощи в близлежащие села, сотрудники почты занимались сортировкой посылок, неподалёку электрики занимались ремонтом. Неожиданно где-то рядом прозвучал взрыв, а вскоре — еще один, но уже ближе. Оправившись от оцепенения, люди устремились в офис Красного Креста — наиболее защищенное место на территории. В общей сложности, за приблизительно двадцать минут по нам выпустили шесть снарядов, один из которых мог убить всех в офисе, если бы его не приняли на себя растущие рядом деревья. Судя по интервалу между «прилетами», это был танк, который выехал на позицию на левом берегу Днепра, отстрелялся по гражданскому объекту и тут же скрылся.
В другой день волонтеры взяли меня раздавать комплекты переносных газовых плит в селе Береговое, так как в этом и других местах обстрелы оставили жителей без газа. Населенный пункт, соответствуя своему названию, находится на самом берегу Днепра в прямой видимости российских военных. Может быть, они просто решили обстрелять жителей этого села, а может увидели яркую униформу Красного Креста, но вскоре мы услышали свист летящих в нас мин.
Одна, пробив крышу, попала в жилой дом, а вторая встретилась с землей в пятнадцати метрах от нашего волонтера Юрия.
Каким-то чудом ни в этот раз, ни во время пятничного обстрела физически никто не пострадал. Мины не разорвались, а танк попал по складам и улицам, откуда уже успели убежать люди. Но мне не забыть атмосферу беспомощности и глаза полные страха, в те минуты, когда тридцать человек ютились на полу коридора, прячась от снарядов за тонкими стенами офисного здания.
Как в один из вечеров сказал приютивший меня волонтер Мыкола: «Дожили до вечора — добре, до ранку — ще краще!» [«Дожили до вечера — хорошо, до утра — еще лучше» — Rus.LSM.lv]. Пока меня угощали чаем, я спросил, почему светонепроницаемой пленкой заклеены окна в волонтерском офисе, в квартире Мыколы и во множестве других квартир города. Оказывается, по той же причине, по которой после захода солнца в городе выключают все источники света. Это маскировка от вражеских обстрелов — отсутствие света не дает видимых ориентиров для наводчиков, снижая вероятность «прилета» в твой дом.
Действительно, днем я видел множество шрамов, которые мины, «Грады», ракеты и артиллерийские снаряды оставили на теле Херсона.
Видел те места, где россияне своими беспорядочными обстрелами отобрали жизни ни в чем неповинных гражданских. Идя по улице, то тут, то там натыкаешься на воронки — на проезжей части, в центре детской площадки, в городском парке. Видны изуродованные аптеки, торговые лавочки и частные дома. Вот здесь снаряд уничтожил булочную, а тут взрыв ракеты образовал котлован в пяти метрах от девятиэтажки. На парковку вот этого продуктового магазина прилетел «Град», а позже другая боеголовка убила находящихся внутри покупателей. На этой улице ракета снесла голову мужчине, сидевшему в автомобиле, а на этой автобусной остановке российский снаряд убил молодую девушку и тестя волонтера Дмытра, а вот тут в декабре осколком в голову убило волонтёра Красного Креста Вику.
К сожалению, вместе с ноябрьским отступлением оккупантов
ужасы так называемого «русского мира» в виде мародёрств, пыток и расстрелов не прекратились, а лишь видоизменились в хаотичные обстрелы города, в котором нигде не чувствуешь себя в безопасности.
Ложась спать, я слушал звуки взрывов за окном, пытаясь различить, «выход» это или «прилет». Как далеко прилетел этот снаряд? Повезет ли нам дожить до утра? Все ли мои друзья останутся целы и невредимы? Такими мыслями тревога смыкала мои веки, чтобы поскорее забыться в уюте беззвучного сна, надеясь, что завтра весь этот кошмар закончится. Но когда будильник мягкой мелодией поднимал меня на новый день, грохот за окном напоминал, что война ещё не закончена...
