КОНТЕКСТ
«Двадцать тысяч — за Путина»: 19 608 голосов за нынешнего президента России отдали пришедшие на латвийские избирательные участки граждане РФ. Это 94,4% всех голосовавших. При этом в Чеченской Республике, где традиционно поддержка действующего президента высока, Путин получил 91,4% голосов.
«Путин набрал 95% на выборах именно в Латвии — тем самым Латвия стала мировым рекордсменом по путинскому рейтингу за пределами России... это парадоксальная ситуация. Чечня, мы над ней так иронизируем, над ее безальтернативным всегда голосованием. Латвия в этом смысле... это феномен, который предстоит еще серьезному осмыслению, анализу и определенным выводам для латвийского общества, потому что это непростая история. Тем более, если мы согласны, что мы с Россией сейчас находимся по разные стороны баррикад. Я говорю в данном случае со стороны латвийца — все-таки пятый год живу здесь», — заявил режиссер.
Манский пояснил, благодаря чему, на его взгляд, Путин завоевал свои позиции. «Популизм, работа на низменные интересы, на консервативную аудиторию... Путин, пожалуй, после Второй мировой войны, когда цивилизация определенные уроки вынесла из популистской политики, первый ввел ее обратно в обиход. До этого задача у политиков была вести общество к развитию, к неким высшим целям. Сейчас же Путин предлагает принципиально иную парадигму. Он спускается в это консервативное прошлое и говорит, что никуда не нужно двигаться, мы сильны в своем консерватизме, мы сильны в своих слабостях, мы сильны в своих пороках, мы сильны в своем прошлом, нам не нужно будущего...
Кстати сказать, поскольку Путин это обратно ввел в легальную политическую практику, и возник [президент США Дональд] Трамп, потому что, я думаю, без Путина и Трамп бы не смог, Америка не смогла бы пойти по этому пути... Я имею в виду, что Путин сделал в политике вновь допустимым этот метод общения с электоратом. Он вернул в обиход политический, только и всего», — указал режиссер.
Он признался, что в момент прихода Путина к власти не ожидал подобного исхода. «К сожалению, я и многие мои коллеги размышляли более погруженно в обстоятельства, в конъюнктуру, в какие-то компромиссные теории. Я, в общем, понимал, что [экс-президент России Борис] Ельцин уже не вполне дееспособен, да, нужен какой-то менеджер, который все это соберет воедино, наведет порядок, да, если это будет силовик, может, ничего в этом дурного нет — управляемый либеральный силовик. Даже если я с этим не соглашался, таков был запрос общества. Тогда готовились в Кремле очень серьезно к операции «преемник», проводили открытые и закрытые социсследования, и так формулировал запрос народ, электорат. У меня было серьезное доверие к тем, кто руководил этим процессом, я их уважал — и сейчас это уважение не до конца растворилось, хотя я всегда, когда удается встретиться с глазу на глаз, ставлю вопросы весьма жестко. Но, тем не менее, в тот момент было делегировано это доверие, я думал: «Если они выбрали этого человека, наверное, они знают, что делают». Скажем так».
По словам Манского, многим потребовались годы, кому-то — десятилетия, «чтобы окончательно разочароваться и понять степень своих заблуждений и результатов, к которым мы пришли из-за тех самых заблуждений»
Гость студии согласился: на ситуацию с Крымом также был запрос электората, однако высказался категорически против того, что Путин отражает интересы российского народа — поскольку они в уважении к стране, достойных пенсиях, привлекательности экономики и т. д. «Ровно этого сейчас лишены россияне. Да, у них была эта фантомная боль по потерянной империи, но фантомная боль — это болезнь, и дело лидера, политика, который по конституции руководит государством — помогать обществу преодолевать эти болезни, а не играть на этих болезнях. Что сделал Путин — он сказал: «Знаете что? Да, нас лишили, мы теперь не имперское государство, но мы сейчас утолим ваши фантомные боли, мы сейчас вот тут немножко от Грузии, вот тут немножко от Украины. И мы встанем с колен». Это не вставание с колен. Меркель тогда очень точно и правильно сказала, когда Путин начал этот процесс: «Путин оторван от реальности». Это очень точный диагноз, потому что реальность в XXI веке не заключается в том, что нужно строить империи, расширяя свои границы. Реальность заключается в том, что нужно строить такую экономику, когда она становится привлекательной... Путин живет в старом мире, и в этот старый мир тянет за собой людей, которые не могут это осознать, и туда же затягивает молодежь, потому что у нее нет другого выбора», — подчеркнул Манский.
«Ельцин — и Горбачев, кстати сказать — вытягивали народ силой из этого прошлого, предлагая им достаточно сложный путь к построению будущего... Путин, казалось бы, более выгодно смотрится на фоне своих предшественников, но в исторической перспективе, я думаю, оценка его и его времени будет в лучшем случае равна оценке Пиночета в Чили — я говорю о лучшем сценарии развития событий для Путина», — заключил режиссер.
