Ее интервью программе «ТЧК» — с 30-й минуты записи эфира.
«У нас творится ужас, настоящая блокада. Мы чудом выехали из города — 15 числа нам удалось это сделать. Нас никто не вывозил, никто не спасал — мы сами себя спасли. Организовались машины, клеили наклейки «дети», под обстрелами вытаскивали детей из убежищ, сажали в машины, ехали на свой страх и риск», — говорит Кристина.
По ее словам, местной власти в городе почти не осталось.
«Конкретно власти, которая координируется с военными, пытается решать проблемы людей — такой нет. В городе уже 16 дней нет света, воды, газа, связи. Постоянно идут обстрелы в жилых кварталах. Люди погибают прямо на улице, когда пытаются приготовить еду на костре. Все спят в холодных подвалах, болеют, чихают и кашляют. Медицинскую помощь оказывать некому...
Каждый день — как выживание. Когда кто-то идет за водой на криничку, он может не вернуться. Связи позвонить и узнать об этом ни у кого нет. Люди потом ходят и друг друга ищут по убежищам. Это не гуманитарная катастрофа, я не знаю, как это назвать. Это просто ужас...
Бои идут прямо в городе, военные стоят прямо перед домами. Они стреляют от домов, и ответы прилетают в дома. Мы сидели в квартире, в перекрытиях, в коридоре, где лучше стены: дрожит весь дом, свист, ты накрываешь ребенка, ты не знаешь, в тебя ли прилетит. Это очень страшно, в таком положении сейчас 350 тыс. человек в Мариуполе. И никто не помогает. «Красного креста» очень мало... Там люди уже через два дня будут умирать от голода. Туда ничего не могут подвезти, магазины разграблены...
Ни продуктов, ни воды — ничего нет. У людей, которые там остались, через два дня не будет уже никаких средств к существованию — с учетом того, что над головой летают снаряды... Люди нуждаются в помощи, нужно остановить огонь, чтобы люди могли выехать...
Связи нет... Люди изолированы настолько в XXI веке, что, мне кажется, даже в Африке люди не изолированы... Все сидят в подвалах с разряженными телефонами, боятся выйти на улицу из-за обстрелов. Связи в городе нет, ее никто не восстанавливает. Кто-то должен быть на местах, кто решает проблемы людей — не только военные...
Все говорят, что взяли нас в кольцо. Наши находятся в центре города, и они ведут бой из центра города. И, вы понимаете, по ним ведут бой в центр города. А там вокруг жилые дома. Подвалов, убежищ мало, поэтому такие кругом и разрушения...
Вы каждый раз, когда выходите из подъезда, слышите взрывы и свист рядом с собой... Обстрелы ведутся по всем районам города. По городу лежат трупы. Ты когда выходишь, ты не знаешь, вернешься обратно — или нет. Люди воду пытаются добыть, и умирают на криничках. Трупы не вывозят, их прикапывают. Полицейские говорят: «Прикапывайте, потом будет откапывать и узнавать». Если люди умирают естественной смертью, говорят: «Открывайте балконы, чтобы не воняли, а потом вывозите в молитвенный дом»...
Там не стоит вопрос «кто чей солдат», там стоит вопрос выживания, вопрос холода, вопрос антисанитарии, мусора...
Мы такие не одни, люди напуганы, люди не знают, что им делать. Это война, к нам пришел враг, мы все понимаем. Мы будем учиться жить по-новому. То, что происходит в Мариуполе — это не просто война, это уничтожение людей... Это не то что «тебе неудобно», у тебя каждый день стоит вопрос выживания»
