Если бы вся страна проголосовала так, как это сделала Рига, в Европарламент прошли бы те же политики, однако в другом порядке. Например, если Нил Ушаков был избран в Европарламент со вторым худшим результатом, то в Риге «Согласие» получило третье место по количеству голосов. С другой стороны, если бы все голосовали так, как в Видземе, Курземе или Земгале, Ушакова среди евродепутатов вообще не было бы. Его место в Видземе и Земгале досталось бы Инесе Вайдере из «Нового единства», а в Курземе — Инаре Мурниеце, как третьему представителю Национального объединения, которое в Курземе опередило «Новое единство».
Если же вся Латвия проголосовала бы так же, как Латгалия, результаты выборов отличались бы еще больше. В Европарламент Ушаков прошел бы с лучшим результатом, а вместе с ним — Ольга Петкевич из «Согласия», которую особенно поддерживают в Даугавпилсе. У Национального объединения был бы один мандат вместо двух. В Европарламент прошел бы представитель «Стабильности!» Никита Пинин, а вот представителя «Прогрессивных» в Брюсселе бы не было.
Партии по большей части пока не готовы комментировать эти региональные различия, поскольку результаты еще анализируются. В частности, Национальное объединение, которое надеялось победить во всей Латвии, до сих пор анализирует результаты в каждом регионе. «Возможно, необходимо оценить, насколько активно действовали партийные отделения, как во встречах с избирателями, так и в поощрении их к голосованию», — говорит член правления Нацобъединения и кандидат на выборах в Европарламент Инара Мурниеце.
Между тем Нил Ушаков считает логичной ситуацию в трех регионах Латвии, где «Согласию» не удалось набрать даже 5%, поскольку этим регионам в предвыборной кампании уделялось меньше внимания.
«Я бы не сказал, что мы выбрали эту тактику добровольно», — говорит он, признавая, что «это была тактика, которую нам пришлось выбрать. У нас достаточно ограниченные ресурсы. У нас в партии кризис. Поэтому мы сосредоточились там, где мы можем показать результат. С такой же самоотдачей мы бы работали в Курземе, Видземе и Земгале, но сделаем это в последующие годы — в 2025 и 2026. В этом году нам нужно было восстановиться». «Согласие» задействовало больше всего ресурсов для работы с избирателями Риги и Латгалии, где партия добилась наибольшего успеха.
В Латгалии результаты выборов в целом подтверждают привычную популярность партий, ориентированных на русскоязычную аудиторию.
Проигрывающие от этого стороны склонны объяснять это как фрагментацией информационного пространства, так и экономической ситуацией. В то же время различия логичны. «Латвия не должна быть везде одинаковой. И конечно есть различия как этнические, так и в плане доходов, очень много разных различий. И я считаю, что это нормально, потому что тех же портовых городов всего три, и возможности для экономического развития региона сильно отличаются», — говорит представитель «Нового единства» Янис Рейрс.
В партии «Прогрессивные», однако, считают, что близость РФ к Латгалии сейчас является главным вопросом повестки дня и надо понять, что с этим делать. Член правления партии Майрита Лусе заключает, что латгальцы ощущают близость РФ сильнее, чем рижане. «Они ощущают это и как угрозу, и на своей привычной жизни, что до сих пор подразумевало поездки в РФ, покупку продуктов из РФ. Для людей это рядом, и они чувствуют, что этот путь теперь для них закрыт. Они чувствуют угрозу и ограничение одновременно, и эти два чувства должны быть сбалансированы», — говорит Лусе.
Жители Латгалии в беседе с журналистами отметили, что во время предвыборной кампании многих партий там практически не было видно. Политики же утверждают обратное – что ездили в Латгалию и планируют в будущем расширить там свое присутствие.
«Да, в Латгалии есть потенциал, в Латгалии необходимо очень активно работать, и партия уже сделала первые шаги», — говорит Мурниеце, не раскрывая, как именно Нацобъединение планирует привлечь больше людей в этой части Латвии.
Внутри самой Латгалии ситуация тоже разная.
В Даугавпилсе все партии, преодолевшие 5-процентный барьер, кроме «Нового единства», в значительной степени опираются на русскоязычных избирателей («Согласие» — 35,81%, «Латвия на первом месте» — 11,43%, «Стабильности!» — 10,35%, «Новое Единство» — 7,68%, «Суверенная власть» — 7,01%, «Партия центра» — 6,68%). Между тем в Резекне Национальное объединение находится на втором месте. А на лидирующих позициях — не «Согласие», а «Латвия на первом месте», которая незадолго до выборов объявила о сотрудничестве с бывшим мэром Резекне Александром Барташевичем. «У нас абсолютно одинаковые планы по всей Латвии», — говорит о сотрудничестве с местными политиками член правления «Латвии на первом месте» Эдмунд Зивтиньш. В других регионах Латвии у этой партии дела обстоят хуже, ошибки будут оцениваться. Однако в целом результат есть, потому что мандат был получен.
Это не удалось партии «Стабильности!», для которой Латгалия оказалась единственным регионом, где политическая сила добилась сколько-нибудь значимых успехов.
В Видземе и Земгале «Стабильности!» не набрала даже по 1%. Лидер партии Алексей Росликов считает, что выбор кандидатов сыграл большую роль, ведь выборы в Европарламент – это выборы лидеров.
«Я знаю, что иду на риск, но я буду продолжать это делать. Я не буду прибегать к узнаваемости ради обеспечения политической власти. Если новые лица и молодые политики не будут востребованы в Латвии, то и я не буду востребован, и тогда мне тоже придется стать исторей», — говорит Росликов.
Латгалия показала заметно меньшую явку избирателей, чем другие регионы. И если одни партии, например «Согласие» и «Латвия на первом месте» выделяют это как проблему, то другие особо ее не поднимают. Социолог, директор центра социологических исследований SKDS Арнис Кактиньш заключает, что на это может быть логическая причина.
«Конечно, у тех, кто надеется на большее и рассчитывает на голоса русскоязычных, есть проблемы, но для другого фланга это плюс.
Скажем, если бы с этого фланга никто не пошел [голосовать], то результаты выборов были бы для них даже лучше. Если так, то стоит ли им там что-то делать, продвигать? Напротив! Нужно внести свой вклад в то, чтобы в идеале никто из сторонников конкурентов не пошел голосовать. Можно спорить, насколько это далеко от зрелой демократии, но мы знаем, что, к сожалению, реальная политика работает именно так», — заключает Кактиньш.
